Мы прожили вместе двенадцать лет. Без детей. Не потому, что не хотели — просто не получалось. Перепробовали всё: клиники, процедуры, даже молитвы. Но, видно, судьба готовила нам другой путь.
Однажды вечером Андрей за ужином осторожно начал разговор.
— Слушай, я тут думал… — он ковырял вилкой в тарелке, не глядя на меня.
— Что ты думал? — спросила я, откладывая бокал.
— А если бы мы… удочерили?
Я замерла. Мы не раз говорили о детском доме, но всё оставалось на уровне «может быть». А тут — конкретика. Я молчала.
— Там есть девочка. Ей шесть. Милая, добрая. Я был там по волонтёрской программе. Поиграл с ней… Она сразу как будто ко мне потянулась.
Я чувствовала, как внутри поднимается тревожная волна. Почему именно эта девочка? Почему так внезапно?
— Ты так рассказываешь… — я напряглась. — У тебя с ней какая-то особая связь?
Он замялся. Тогда я не придала значения этой паузе. Наверное, не хотела видеть.
— — —
Спустя месяц мы уже оформляли документы. Я поехала в приют. Её звали Лиза. Худенькая, с огромными карими глазами.Взгляд был взрослым, выжидающим. Я опустилась перед ней на корточки.
— Привет, Лиза. Я — Наташа. А хочешь домой? — я попыталась улыбнуться.
Она кивнула и тихо сказала:
— С папой?
Я чуть не расплакалась. Она уже называла Андрея папой. Почему-то мне это показалось трогательным. Я обняла её.
— Да, с папой и со мной.
Она быстро освоилась. Мы покупали ей одежду, книги, устроили в детский сад. Лиза была необычайно чуткой. Ни капли капризов. Только временами она пристально смотрела на меня, будто что-то пыталась понять.
— — —
Наш дом изменился. Вместо тишины — детский смех, вместо пустого холодильника — йогурты, пюре и крошки везде. Лиза приносила рисунки, училась кататься на роликах, читала сказки мне вслух. Иногда забиралась ко мне под одеяло ночью и говорила:
— Мам, расскажи сказку, как ты меня нашла.
Я придумывала, что увидела её в облаке, в лесу, на радуге. Она засыпала, уткнувшись носом мне в плечо.
И всё было хорошо. До одного дня.
— — —
Через полгода я разбирала её вещи, когда нашла медальон.
Я спросила:
— Это тебе кто подарил?
Она ответила, не моргнув:
— Мама. Но я её не помню.
Я открыла медальон — внутри была старая фотография женщины. И, к моему удивлению, рядом — снимок мужчины. Это был Андрей. Без сомнений.
Мир пошатнулся. Вечером я положила медальон на стол.
— Объясни.
Он побледнел. Сел. Молчал долго.
— Это моя дочь, — выговорил он наконец. — Я узнал случайно. Недавно. Мы были с её мамой один раз, на корпоративе . Это было мимолётно. Я не знал, что она родила.
— И ты решил, что я приму всё, если ты обманешь? — я пыталась сдерживать слёзы. — Почему ты не сказал сразу?
— Потому что боялся тебя потерять. Я любил тебя. Люблю. Но когда увидел Лизу… я понял, что не могу её бросить. А потом увидел, как ты на неё смотришь. Я надеялся… что вы полюбите друг друга.
Я встала и ушла на кухню. Лиза пришла ко мне ночью. Она просто села рядом, молча. Я обняла её — автоматически. А потом заплакала.
— Мам, ты больше не хочешь быть моей?
— Почему ты так думаешь?
— Ты больше не улыбаешься.
Я повернулась к ней. Она гладила мою руку, маленькой ладошкой, осторожно. И я вдруг поняла: она — моя. Пусть не по крови. Но точно по боли. По теплу. По вот этим глазам, которые смотрят на меня с доверием, которое я не имею права разрушить.
— — —
Мы с Андреем не разговаривали несколько дней. Но всё равно жили под одной крышей. Утром он делал Лизе кашу, вечером мы вместе читали ей сказки.
Однажды она нарисовала нас троих. Подписала: «моя семья».
Я посмотрела на рисунок. Мы держались за руки. Она была между нами.
Я расплакалась. И тогда всё решилось.
Я подошла к Андрею вечером. Он сидел в детской, смотрел, как Лиза спит.
— Я не прощаю тебя сразу, — сказала я. — Но я выбираю семью. Не из страха потерять. А из любви. К ней. И… к тебе тоже.
Он встал. Обнял меня так крепко, как будто боялся, что я исчезну.
Он заплакал. Первый раз за всю нашу жизнь.
— — —
Сейчас Лизе восемь. У неё куча подружек, она мечтает стать ветеринаром и всё ещё носит тот самый медальон. Но теперь в нём — три фотографии. Мама, папа и я.
