Артём сидел в стареньком вагоне электрички и смотрел в окно. За стеклом мелькали заснеженные поля, редкие домики и тёмные силуэты лесов. Поезд покачивало, народ в вагоне в основном дремал. Кто-то тихо разговаривал по телефону, кто-то задумчиво смотрел в окно, как и он. В воздухе пахло пылью, железом и слабым ароматом чьего-то термоса с чаем. Издалека доносились мерные стуки колёс, убаюкивающие и навевающие воспоминания. Он ехал домой, в родной город, где не был уже больше пяти лет. Всё не находилось времени: работа, дела, командировки… А между этими делами жизнь родителей продолжалась без него. Он пытался убедить себя, что звонки заменяют присутствие, что «скоро» — это не навсегда. Но это «скоро» растягивалось на годы, а привычный голос мамы по телефону звучал всё тише.
На этот раз звонок был особенным. Мама говорила тихо, с какой-то усталостью в голосе. «Приезжай, сынок, если сможешь» — и больше ничего. Без привычных расспросов, без укора, без ожидания ответа. Эта короткая фраза тревожила сильнее любого длинного разговора. Он не стал спрашивать лишнего. Собрал вещи, отменил все дела и сел в первый же поезд, гадая, что ждёт его впереди.
Дом встретил его тишиной. Обычный кирпичный двухэтажный дом на окраине. В окне горел свет, значит, мама не спала. За столько лет всё здесь осталось прежним: тот же забор с облупившейся краской, тот же скрипучий порог, который отец так и не починил. Артём постучал в дверь, сжимая в руке чемодан, и через пару секунд она открылась.
Мама выглядела постаревшей. Морщинок стало больше, волосы заметно поседели, но в её глазах всё так же светилась радость. Она посмотрела на него, будто боялась поверить, что он здесь, а потом быстро прижала его к себе.
— Приехал, — её голос дрогнул, но она тут же улыбнулась. — Проходи, ужинать будем.
В доме пахло пирогами и свежезаваренным чаем. Всё было таким же, как в детстве: скатерть с кружевами, старая этажерка с книгами, уютный свет абажура. На стене висели старые фотографии: он школьником, отец молодым и полным сил, мама смеётся, обнимая их обоих. Только отец теперь сидел в углу, молча, с тростью в руках. В комнате было тепло, но Артём почувствовал лёгкий холод внутри.
— Привет, пап, — он сел напротив. — Как ты?
Отец кивнул, пожав ему руку. Когда-то эта рука была сильной, уверенной, а теперь стала сухой и хрупкой. — Вот, жду, когда вспомнишь, что у тебя дом есть, — усмехнулся он, но в голосе не было укора. Скорее усталость.
— Ну, вот я и дома, — Артём чуть улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь?
— Да как… Ноги не те стали, голова иногда кружится. Старость, сынок. Ты вот всё бежал куда-то, а я вот сидел, смотрел, как годы идут, — отец поправил плед на коленях. — Да ладно, чего это я. Ты рассказывай, как там в городе?
Артём вздохнул, задумался. Хотелось рассказать всё — как работа съедает силы, как иногда в ночи накатывает чувство пустоты, как он осознаёт, что чего-то упускает, но сам не понимает, чего именно. Но он лишь пожал плечами.
— Да всё как всегда. Работа, суета, пробки. Каждый день похож на предыдущий.
Отец кивнул.
— Главное, не проснись однажды и не пойми, что все эти пробки и отчёты того не стоили.
Мама поставила на стол чай, убрала с плиты кастрюлю с супом и села рядом.
— Мы рады, что ты приехал, сынок. А то всё работа, работа… Жизнь ведь не только в этом.
Артём остался на неделю. За эти дни он заметил, как изменились родители. Мама стала больше уставать, иногда останавливалась посреди комнаты, будто забывая, зачем зашла. Отец уже не мог ходить без палки, шагал медленно, опираясь на неё с каждым днём всё сильнее.
Артём вспоминал, как когда-то отец учил его ездить на велосипеде, как таскал его на плечах по снегу, как они с мамой бегали наперегонки по двору. Теперь же он сам подавал ему руку, когда тот вставал с кресла, и чувствовал, насколько эта рука стала лёгкой, почти невесомой.
Они гуляли по старым улицам, заходили в знакомые магазины, разговаривали. Обычные разговоры, простые, но такие важные. О том, как сосед Васильич наконец продал свою дачу, как в доме напротив кто-то завёл собаку, как мама нашла в шкафу старые детские фотографии и хотела пересмотреть их с ним вечером.
— Помнишь, как ты в детстве любил сидеть на крыше гаража? — вдруг спросил отец, усмехнувшись. — Всё думал, что если долго смотреть в небо, то можно научиться летать.
Артём улыбнулся, кивнул.
— Да… тогда казалось, что всё впереди. Что время бесконечное.
— Оно не бесконечное, сынок, — тихо ответил отец. — Но всегда можно найти его для тех, кто ждёт.
Перед отъездом он сидел с мамой на кухне, слушая, как потрескивает огонь в печке и как где-то за окном капает талый снег. Она молча наливала ему чай, будто стараясь растянуть момент, не дав ему уйти слишком быстро. — Ты приезжай почаще, хорошо? — вдруг сказала она, не поднимая взгляда. — А то время так быстро летит… не успеешь оглянуться, как оно уже ушло.
Артём посмотрел на неё. В глазах её читалась лёгкая грусть, но и привычное материнское тепло. Он кивнул.
— Конечно, мам. Теперь я буду приезжать чаще.
Она кивнула в ответ, но он знал, что слова — это одно, а поступки — совсем другое. Он не знал, сдержит ли это обещание, но в тот момент был уверен: он больше не позволит времени ускользнуть.
Поезд уже отходил от станции, когда он достал телефон и набрал мамин номер. В трубке раздался её голос, немного усталый, но всё такой же родной.
— Мам, я только уехал, а уже скучаю. Она рассмеялась, а у него внутри стало тепло. Артём улыбнулся, глядя в окно. Иногда, чтобы понять, что действительно важно, нужно просто вернуться домой.
