— Елена Сергеевна, я не доложила сахар? — Алина поставила чашку перед мачехой, стараясь не встречаться с ней взглядом.
— А ты как думаешь? — женщина даже не попробовала напиток. — Разве можно пить эту бурду? Неужели так сложно запомнить — одна ложка с небольшой горкой?
Алина молча забрала чашку. В девятнадцать лет она научилась растворяться в пространстве, становиться почти невидимой. Мачеха словно специально замечала каждую мелочь: недостаточно отглаженную блузку, плохо протёртую полку, неправильно расставленные книги.
— И папе отнеси свежий, — бросила Елена, не отрываясь от телефона. — С мёдом, как обычно.
Пока закипал чайник, Алина прижалась лбом к прохладному окну. За стеклом — яблони в цвету, которые отец посадил ещё когда мама была жива. Десять лет назад её не стало, а три года спустя в их доме появилась Елена.
С новой чашкой Алина поднялась на второй этаж. Тихонько постучала.
— Заходи, доченька, — голос отца звучал слабее с каждым днём.
Павел Андреевич полулежал на подушках. Его некогда крепкие плечи истончились, а на лице проступили резкие линии. Но глаза — те же, тёплые, с морщинками в уголках.
— Как твои наброски? — спросил он, принимая чашку. — Покажешь?
Алина достала из сумки альбом. Эскизы зданий, наброски арок, проекты внутренних двориков. Её мечта — архитектурный колледж, продолжение отцовского дела.
— Талант, — улыбнулся Павел Андреевич. — Настоящий талант. Помнишь домик на дереве, который мы чертили, когда тебе было девять?
Алина помнила. И домик, и запах карандашей, и отцовский лосьон.
— Пап, тебе лучше сегодня? — она присела на край кровати.
— Конечно, — он сжал её руку своей, холодной и лёгкой. — Алина, послушай меня внимательно…
За дверью раздались шаги.
— Хватит утомлять мужа, — Елена возникла на пороге. — У него сил нет на твои каракули смотреть.
— Елена, перестань, — отец попытался сесть прямее. — Мы просто…
— Мы просто заботимся о тебе, — отрезала та. — Алина, иди готовь ужин. И библиотеку приведи в порядок, там всё пылью заросло.
Когда Алина выходила, отец поймал её за руку.
— Зайди вечером, — шепнул он. — Мне нужно сказать тебе важное.
Но вечером у Павла Андреевича поднялась температура. Елена суетилась вокруг, отгоняя Алину.
— Только хуже делаешь. Уйди, позвоню врачу сама.
В ту ночь Алина долго сидела в библиотеке отца. Гладила корешки книг по архитектуре, перебирала чертежи в старых папках. Отец построил этот дом сам, продумал каждый уголок. Здесь всё дышало им — даже когда на первом этаже звучал резкий голос Елены.
— Нужно всё оформить, — донеслось из спальни. — Что будет с домом? Алина ещё ребёнок, она не справится с имуществом.
Алина замерла с отцовским альбомом в руках.
— Я уже всё решил, — голос отца звучал неожиданно твёрдо. — И давай не сейчас.
Через неделю в доме стало пусто. Не было больше запаха отцовского лосьона, не скрипела половица под его шагами, не слышно было его негромкого кашля.
Люди приходили и уходили — с букетами, с соболезнованиями. Алина принимала объятия, благодарила за слова поддержки. Елена стояла рядом — безупречная в чёрном платье, с платочком в руке.
— Ты так молода, чтобы жить одна, — говорили соседки. — Хорошо, что у тебя есть Елена Сергеевна.
А Елена кивала и обнимала Алину за плечи — крепко, почти больно.
— Конечно, я позабочусь о девочке, — отвечала она. — Мы справимся.
Когда последние гости ушли, Елена сняла туфли, прошла в гостиную и откупорила дорогое вино из отцовского запаса.
— Теперь заживём по-новому, — сказала она, не обращаясь ни к кому конкретно.
Алина стояла у окна, глядя на яблони. Их лепестки опадали, устилая дорожки белым ковром.
Дни после ухода отца тянулись медленно, превращаясь в недели. Елена окончательно заняла позицию хозяйки. Переставила мебель в гостиной, выбросила некоторые вещи Павла Андреевича, расставила свои фотографии на каминной полке.
Алина пыталась сохранить хотя бы библиотеку нетронутой. Иногда она засиживалась там допоздна, перебирая отцовские книги и чертежи. Единственное место, где она всё ещё чувствовала его присутствие.
В то утро Алина проснулась от странного шума. В доме был мастер — плотный мужчина в рабочей одежде измерял оконные проёмы в гостиной.
— Что происходит? — спросила она, остановившись на пороге.
Елена разговаривала по телефону, делая пометки в блокноте.
— Да-да, витражные панели для нижней секции, — она кивала в трубку. — И непременно натуральный мрамор для камина. Деньги не проблема.
Закончив разговор, она заметила Алину:
— Проснулась наконец. Кофе в кухне, разогрей сама.
— Что здесь происходит? — повторила Алина.
— Ремонт, — пожала плечами Елена. — Пора освежить интерьер. Твой отец годами ничего не менял.
Алина почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения.
— Но ведь папа сам проектировал этот дом, каждую деталь…
— Которая безнадёжно устарела, — отрезала Елена. — Серьёзно, Алина, эти тяжёлые занавески, эти деревянные панели — всё выглядит как музей. Мы будем жить современно.
— Мы? — тихо переспросила Алина.
Елена окинула её оценивающим взглядом.
— Кстати, об этом. Нам нужно поговорить, — она кивнула в сторону кухни. — Идём.
На кухонном столе лежали каталоги мебели и образцы тканей. Елена отодвинула их в сторону и жестом предложила Алине сесть.
— Послушай, — начала она с непривычной мягкостью в голосе. — Ты взрослая девушка. Тебе пора начинать самостоятельную жизнь.
Алина настороженно посмотрела на мачеху.
— Что ты имеешь в виду?
— Я собираюсь переделать твою комнату под кабинет, — Елена просматривала каталог, словно речь шла о чём-то обыденном. — Мне нужно пространство для работы. А тебе будет полезно научиться жить отдельно.
— Где… где я должна жить? — голос Алины дрогнул.
Елена подняла глаза от каталога:
— В сарае, конечно. Он большой, там есть электричество. Поставим обогреватель, сделаем косметический ремонт — вполне сносные условия.
— В сарае? — Алина не поверила своим ушам. — Ты хочешь, чтобы я жила в сарае?
— Не драматизируй, — Елена закатила глаза. — Многие мечтают о собственном жилье. У тебя будет свой домик. Скажи спасибо.
— Папа никогда бы не позволил…
— Твоего папы здесь нет, — холодно напомнила Елена. — А я — законная хозяйка дома.
Алина встала так резко, что стул опрокинулся.
— Это мой дом. Я здесь выросла!
— Ты будешь жить в сарае! — крикнула Елена, вскочив на ноги. — И скажи спасибо, что я не выставила тебя на улицу! Твой отец обеспечил меня, а не тебя! Дом теперь мой!
Алина выбежала из кухни, захлопнув за собой дверь. В комнате она рухнула на кровать, вцепившись руками в покрывало. Горячие слёзы жгли глаза, но она не позволяла им пролиться.
Вечером она с фонариком вышла в сад и открыла дверь сарая. Запах пыли и старых садовых инструментов ударил в нос. Луч фонаря выхватил из темноты паутину в углах, старые полки с банками, садовый инвентарь отца.
Алина присела на перевёрнутое ведро, направив луч фонаря на потолок. Сквозь щели проглядывало ночное небо.
— Папа, — прошептала она, — что мне делать?
В кармане лежал дневник — маленькая записная книжка, подаренная отцом на шестнадцатилетие. На первой странице его почерком было написано: «Никогда не позволяй, чтобы тебя принижали. Даже если молчишь — внутри знай, кто ты есть».
В темноте сарая эти слова словно засветились перед глазами Алины. Она медленно закрыла дневник и выпрямила спину.
Утром Елена распахнула дверь сарая, впуская яркий солнечный свет.
— Нравится твоё новое жильё? — усмехнулась она. — Ну а что, не хуже, чем в общежитии.
Елена поставила на пол небольшую коробку:
— Здесь обогреватель и лампа. Вечером пришлю рабочих внести твою кровать. Освободи комнату до обеда.
Она развернулась, чтобы уйти, но остановилась, заметив странное выражение лица Алины.
— Что? — раздражённо спросила Елена. — Только не устраивай истерик.
Алина не плакала. Она смотрела прямо в глаза мачехе, и что-то новое появилось в её взгляде — спокойная решимость вместо обычной покорности.
Прошла неделя. Алина поселилась в сарае. Елена выделила ей минимум вещей: кровать, маленький стол, лампу. Окно затянули полиэтиленом, чтобы не дуло. Старый обогреватель гудел по ночам, едва справляясь с прохладой.
Каждое утро Алина приходила в дом — помогать с уборкой, готовить завтрак. Елена не стеснялась давать поручения, словно наёмной прислуге. Но Алина больше не опускала глаза. Что-то изменилось внутри неё — будто проснулось то, что долго спало.
— Новые шторы привезут завтра, — сообщила Елена, просматривая почту. — Заберёшь у курьера.
Среди конвертов Алина заметила официальный — с печатью нотариальной конторы.
— От кого это? — спросила она.
Елена поспешно убрала конверт в сумку.
— Не твоё дело. Займись лучше обедом.
Вечером, когда Елена уехала к подруге, Алина проскользнула в дом. Сумка мачехи лежала в спальне. Письмо нашлось быстро — всё ещё нераспечатанное. «Елене Сергеевне Воронцовой. Касательно наследственного дела №324.»
На обратной стороне — адрес нотариальной конторы и имя: Михаил Степанович Лебедев.
Следующим утром Алина позвонила в контору.
— Я хотела бы поговорить с Михаилом Степановичем, — сказала она секретарю. — Это касается наследства моего отца, Павла Андреевича Соколова.
Через час она уже сидела в кабинете пожилого нотариуса. Седой мужчина внимательно изучал её паспорт.
— Да, действительно, — кивнул он. — Алина Павловна Соколова. Я пытался связаться с вами несколько раз.
— Со мной? — удивилась Алина. — Но письмо пришло на имя моей мачехи.
Нотариус нахмурился:
— После нескольких неудачных попыток связаться с вами лично, я был вынужден направить уведомление по адресу проживания. Но оно адресовано вам, а не госпоже Воронцовой.
Он открыл папку и достал конверт.
— Ваш отец приходил ко мне за месяц до своего ухода. Очень настаивал, чтобы документы были переданы лично вам, после… — нотариус замялся. — В общем, он просил передать это вам и только вам. И ещё кое-что.
Михаил Степанович достал из сейфа ещё один конверт, потяжелее.
— Вот это.
Дрожащими руками Алина открыла первый конверт. Завещание. Все права на дом, земельный участок и счета отца переходили ей, Алине Павловне Соколовой. Единственной наследнице.
— Но… Елена говорила…
— Ваш отец был очень конкретен в своих пожеланиях, — мягко сказал нотариус. — Он оставил всё вам. Госпоже Воронцовой полагается только то, что было оформлено на неё при жизни вашего отца — её личные вещи, украшения, автомобиль.
Алина открыла второй конверт. Внутри — ключи и записка. «Доченька, в моём кабинете, в нижнем ящике стола, есть потайное отделение. Нажми на правую стенку ящика. Там всё, что тебе понадобится. Я всегда верил в тебя. Твой дом — это твоя крепость. Никому не позволяй выгнать тебя из твоей крепости. Папа.»
Вечером Алина вернулась домой раньше Елены. В кабинете отца, следуя инструкциям, обнаружила документы на дом, банковские выписки и небольшую коробочку с маминым кольцом, которое считалось потерянным много лет назад.
Входная дверь хлопнула. Елена вернулась, разговаривая по телефону.
— Да, завтра подпишу договор с дизайнером. Сделаем здесь наконец современный ремонт… Конечно, распоряжаюсь как хочу, дом же мой!
Алина спустилась в гостиную, держа папку с документами. Елена, увидев её, прервала разговор.
— Ты что здесь делаешь? Я же сказала — жить в сарае.
— Я была у нотариуса, — спокойно ответила Алина.
Елена побледнела.
— У какого ещё нотариуса?
— У Михаила Степановича. Он передал мне завещание отца.
Алина положила документы на стол.
— Дом принадлежит мне, Елена. Полностью. По завещанию.
— Ерунда! — лицо мачехи исказилось. — Павел обещал! Он говорил, что всё будет моим!
— Видимо, он передумал, — Алина развернула официальную бумагу. — Здесь всё чётко написано. Дом, участок, счета — всё моё.
Елена схватила документ, пробежала глазами, потом ещё раз. Её лицо становилось всё белее.
— Нет… Нет! Это подделка! Это… Я подам в суд!
— Не советую, — Алина оставалась удивительно спокойной. — Все документы заверены нотариально. Отец всё продумал.
Елена опустилась в кресло, сжимая завещание в руках. Потом резко вскочила:
— Ты… ты выгоняешь меня?
— Вы просили меня покинуть дом, — ответила Алина, глядя ей прямо в глаза. — Но мне придётся попросить вас самой это сделать.
— Паршивка! — Елена бросила бумаги на пол. — Это… это… Нет! Он обещал! Я же за ним… я столько лет…
— Отец всё решил сам, — твёрдо сказала Алина. — И я думаю, он не ошибся. Я хочу, чтобы этот дом был таким, каким он его создавал. Без фальши. Без лжи.
Елена смотрела на неё с ненавистью:
— Где я должна жить?
— У вас есть квартира, машина, — пожала плечами Алина. — Отец был щедр к вам при жизни. На первое время хватит. У вас три дня, чтобы собрать вещи.
— Ты пожалеешь! — прошипела Елена. — Я всё равно своё получу!
— Возможно, — Алина подошла к двери и открыла её. — Но не этот дом.
Через неделю Алина стояла в отцовской библиотеке. Рабочие уже убрали новую мебель, которую успела купить Елена. Всё возвращалось на свои места. На полках — книги по архитектуре. На стенах — чертежи отца и её собственные эскизы.
Из открытого окна пахло яблоневым цветом. Алина сделала глоток травяного чая и открыла ноутбук. Письмо о зачислении в архитектурный колледж пришло утром.
Рядом с компьютером лежал дневник. На последней странице она написала:
«Я больше не тень, папа. Твой дом снова дышит. И я — вместе с ним.»
Читайте от меня:
Спасибо за прочтение, мои дорогие!
Подписывайтесь и пишите как вам моя история! С вами Лера!
