— Этот дом всегда пах яблоками, — сказал отец, разглаживая чертежи на веранде. — Когда я проектировал эту крышу, думал о тебе малышкой.
Лиза улыбнулась, придерживая края чертежа. Утреннее солнце растекалось по террасе, создавая ощущение, что мир наполнен медом. Сосны за окном дышали хвоей, а старые чертежи пахли мечтами и памятью.
— Тебе было четыре, — продолжил отец, — когда я нарисовал первый эскиз. Смешно, но я даже предусмотрел выемки в лестнице, чтобы твои игрушки не падали.
Марина вышла из дома с подносом. Ее длинное платье шуршало по деревянному настилу. Она поставила поднос так осторожно, словно боялась потревожить воздух.
— Андрей, может хватит копаться в прошлом? — Марина поджала губы. — Лизе восемнадцать, пора взрослеть, а не разбирать старые проекты.
Лиза почувствовала, как воздух застыл. Всегда так — когда появлялась мачеха, словно выключали цвета. Три года брака отца с этой женщиной, а ощущение инородности не исчезло.
— Архитектура — это семейное, — отец подмигнул дочери. — Лиза поступает на архитектурный, ей полезно.
— Ну конечно, — Марина разлила чай. — Надеюсь, в своем будущем доме она будет поддерживать порядок лучше.
Вечером Лиза сидела за фортепиано. Пальцы скользили по клавишам, извлекая мелодию Шопена. Музыка обволакивала гостиную, заполняя каждый угол.
— Может, уже достаточно? — В дверном проеме появилась Марина. — Некоторым завтра рано вставать.
Лиза остановилась на полутакте. Звук смялся, как бумага.
— Прости, — она закрыла крышку инструмента.
Марина прошла по комнате, проводя пальцем по полкам.
— В этом доме нужно немного больше порядка, — она стряхнула несуществующую пыль с пальцев. — Когда живешь в семье, нужно учитывать интересы всех.
Лиза кивнула, не поднимая глаз. Семья. Странное слово. У нее была семья — папа и она. А потом появилась эта женщина с идеальной осанкой и холодной улыбкой.
Позже отец зашел в комнату Лизы. Она сидела на подоконнике, обхватив колени и глядя на звезды.
— Не принимай близко к сердцу, — он сел рядом. — Марина просто… другая. Она любит структуру.
— А ты любишь хаос, — улыбнулась Лиза.
— Творческий беспорядок! — шутливо возмутился отец. — Знаешь, я хочу, чтобы ты кое-что запомнила.
Он вдруг стал серьезным.
— Если со мной что-то случится — знай, ты сможешь стоять на ногах. Я всё предусмотрел.
Лиза сжала его руку:
— Пап, что за мрачные мысли?
— Просто констатация факта, — он растрепал ее волосы. — Архитектор должен предусматривать все сценарии.
Следующим утром Лиза проснулась от звука капель, бьющихся о крышу. Дождь был настойчивым, барабанил по стеклу. Она спустилась вниз, чувствуя странное напряжение в воздухе.
Марина сидела в кресле, неестественно прямая и бледная. Когда она повернулась к Лизе, ее глаза были удивительно пусты.
— Твой отец, — голос Марины звучал отстраненно. — Он попал в аварию. Звонили из больницы.
Мир вокруг застыл. Лиза схватилась за перила лестницы.
— Что с ним? Он…
— Реанимация, — Марина встала, оправляя идеально выглаженную блузку. — Я еду туда. Ты… можешь остаться здесь.
— Я еду с тобой, — Лиза уже бежала наверх за одеждой.
Дорога в больницу пронеслась размытым пятном. Дождь усилился, и двигатели машин поднимали фонтаны брызг. Весь мир превратился в серую кашу за окном.
В коридоре больницы пахло антисептиком и страхом. Врач с усталыми глазами покачал головой.
— Мне жаль. Мы сделали всё возможное.
Этот момент врезался в память Лизы как затор в пленке — неподвижная картинка посреди движущегося фильма. Марина стояла рядом, не выражая никаких эмоций. Только стиснутые губы выдавали внутреннее напряжение.
Весь мир рухнул за одно мгновение. И странно — Лиза подумала о доме, который теперь казался пустой скорлупой.
Дом стал другим за неделю после похорон. Жизнь раскололась на «до» и «после», как разбитая ваза. Лиза заметила, как меняется пространство — тапочки отца исчезли из прихожей, его чашка пропала со стола, даже воздух стал холоднее.
Марина переместила свои вещи в главную спальню на второй день. На третий — перевесила картины в гостиной.
— Так лучше смотрится, — сказала она, не глядя на Лизу. — Твой отец никогда не понимал композицию.
Лиза смотрела на изменения молча. Внутри росло что-то новое — не горе, а твердая решимость.
В субботу утром, когда Лиза спустилась на кухню, Марина сидела за столом с чашкой кофе и планшетом.
— Доброе утро, — сказала Лиза.
Марина подняла глаза:
— Наконец-то проснулась. Посуда со вчерашнего дня в раковине.
— Я не мыла посуду.
— Теперь будешь, — Марина отпила из чашки. — У нас новый порядок.
— Какой порядок?
— Ты взрослая девушка, пора брать на себя обязанности. Я не горничная, чтобы убирать за тобой.
Лиза почувствовала, как сердце застучало быстрее:
— Мы никогда не обсуждали…
— Обсуждаем сейчас, — перебила Марина. — В этом доме главная — я. Ты больше не маленькая девочка, пора привыкать к взрослой жизни.
Лиза смотрела на эту женщину, занявшую место за столом отца. Ни следа прежней вежливой маски — в глазах мачехи плескалось превосходство.
— Я подумаю.
— Тут нечего думать, — отрезала Марина. — Дом теперь мой. Хочешь жить здесь — соблюдай правила.
Лиза повернулась и вышла из кухни. Поднялась по лестнице, чувствуя, как кровь стучит в висках. В комнате она открыла окно, вдыхая воздух, словно задыхалась.
На столе лежал конверт. «Лизавете Андреевне». Она не помнила, чтобы клала его там.
Конверт содержал письмо от нотариуса. Приглашение на встречу — через шесть дней. Завещание отца.
Лиза села на кровать, перечитывая каждую строчку. «Я всё предусмотрел» — слова отца зазвучали в голове новым смыслом.
В понедельник Марина вошла в комнату без стука.
— Я собираюсь переделать эту комнату под гостевую, — сказала она, оглядываясь. — Тебе давно пора съехать, мы обсуждали это с твоим отцом.
Лиза подняла взгляд от книги:
— Не помню такого разговора.
— Потому что тебя при нём не было, — Марина скрестила руки. — Съемное жилье делает людей самостоятельными.
— А куда ты собираешься деть мои вещи?
— Не драматизируй. Возьмешь необходимое. Остальное… — Марина пожала плечами, — можно отдать на благотворительность.
Лиза медленно положила книгу. С каждым днем маска вежливости на лице мачехи истончалась все сильнее.
— Мой отец никогда бы не выставил меня из дома.
— Твой отец был мягким человеком, — отрезала Марина. — Он избаловал тебя. Пора привыкать к реальности.
Лиза почувствовала, как внутри поднимается волна — не злости, а какой-то ледяной решимости.
— Сколько времени у меня есть?
— До конца недели, — Марина прошлась по комнате, проводя пальцем по корешкам книг. — Я уже присмотрела для тебя квартиру. Маленькую, но для начала хватит.
— Очень заботливо, — Лиза держала лицо неподвижным. — Где эта квартира?
— На окраине. Недорого. Думаю, с подработкой ты справишься с арендой.
Лиза смотрела на эту женщину и видела, наконец, её настоящее лицо — жадное, расчетливое. Словно с Мариной случилось обратное превращение из сказки — из человека в хищницу.
— Мы можем обсудить это позже? — спросила Лиза. — Мне нужно подготовиться к экзаменам.
— Конечно, — Марина улыбнулась. — Только не затягивай. Я уже пригласила дизайнера на пятницу.
Когда дверь закрылась, Лиза достала телефон и набрала номер нотариуса.
— Добрый день. Можно перенести встречу на завтра?
— Завтрак готов? — Марина вошла на кухню, застегивая браслет часов. — Я опаздываю на встречу.
Лиза стояла у окна, глядя на сад. Пять дней прошло с визита к нотариусу. Пять дней, которые она провела в странном спокойствии, наблюдая, как Марина меняет расположение мебели, выбирает новые шторы, распоряжается вещами отца.
— Я не готовила, — сказала Лиза, не оборачиваясь.
— Что значит — не готовила? — в голосе Марины зазвенело раздражение. — Мы ведь договорились.
— Ты договорилась, — Лиза повернулась. — Я ничего не обещала.
Марина сузила глаза:
— Ты испытываешь моё терпение. Я делаю скидку на твою потерю, но всему есть предел.
— Терпение? — Лиза подошла ближе. — Интересное слово. А что терпишь ты, Марина?
— Твою неблагодарность, — отрезала та. — Я пытаюсь сделать из тебя взрослого человека.
— Выгоняя из дома?
— Это мой дом, — Марина повысила голос. — И правила здесь устанавливаю я. Если тебя что-то не устраивает — дверь там.
Лиза улыбнулась:
— Я заметила, что ты начала ремонт.
— Да, — Марина на секунду растерялась от смены темы. — Пора обновить интерьер.
— И продала машину отца.
— Она была старой и…
— И заказала новую мебель, — продолжила Лиза. — Очень активно распоряжаешься имуществом.
Что-то в тоне Лизы заставило Марину насторожиться:
— К чему ты клонишь?
— У тебя остался один день, — спокойно сказала Лиза, глядя прямо в глаза мачехе. — Завтра ты уедешь. Дом мой.
Марина рассмеялась:
— Что за глупости? Дом записан на твоего отца, а я его законная жена.
— Была, — кивнула Лиза. — Три года. Слишком мало, чтобы претендовать на наследство при наличии завещания.
Лицо Марины изменилось:
— Какого завещания?
Лиза подошла к сумке и достала синюю папку:
— Отец все предусмотрел. Как и говорил.
— Ты врешь, — Марина протянула руку. — Дай сюда.
Лиза открыла папку и положила документ на стол:
— Ознакомься. Дом, земля, счета — всё перешло мне. По закону. С печатями.
Марина схватила бумаги. Её руки дрожали, когда она пробегала глазами строчки текста. Лицо белело с каждой секундой.
— Он не мог… это подделка! — она подняла глаза, полные ярости. — Ты подделала документы!
— Нотариус в твоем распоряжении, — Лиза спокойно взяла чашку. — Можешь проверить подлинность.
— Я его жена! — голос Марины сорвался. — Я имею право!
— Не на этот дом, — Лиза села за стол. — Папа построил его для меня. И он знал, какая ты на самом деле.
— Он что, следил за мной?
— Нет, — Лиза покачала головой. — Он просто любил меня. И видел, как ты меняешься, когда думаешь, что он не смотрит.
Марина опустилась на стул:
— Что теперь?
— У тебя есть выбор, — Лиза поставила чашку. — Ты можешь уехать сегодня, и я не буду требовать вернуть средства, которые ты уже потратила. Или можешь затеять судебный процесс, который проиграешь, и заплатить за все изменения в доме, которые ты сделала без согласования со мной, законной владелицей.
Марина смотрела на падчерицу новыми глазами:
— Ты не такая тихая, как казалась.
— Я дочь своего отца, — Лиза улыбнулась без тепла. — У тебя двенадцать часов на сборы.
Вечером Лиза сидела в кабинете отца. Шум отъезжающего такси стих — Марина уехала, собрав вещи и хлопнув дверью.
Лиза открыла верхний ящик стола и достала еще один конверт. Письмо, написанное знакомым почерком.
«Моей дорогой Лизе.
Если ты читаешь это, значит, меня больше нет. Прости, что оставил тебя так рано. Но я хочу, чтобы ты знала: этот дом твой не потому, что ты моя дочь. А потому что ты — свет. Береги его.
Я видел, как Марина менялась. Как смотрела на тебя, когда думала, что никто не видит. Я надеялся, что ошибаюсь. Что время сделает вас семьей. Но на всякий случай подготовил этот документ — чтобы ты всегда была защищена.
Не держи на неё зла. Просто живи свою жизнь. Наполни дом смехом. Своей музыкой. Своими детьми, когда придет время.
Я построил этот дом для тебя. И теперь он твой.
С любовью, папа».
Лиза прижала письмо к груди. За окном шелестели сосны — те самые, что отец посадил восемнадцать лет назад, когда только купил этот участок земли. Впервые за долгие дни она почувствовала, что дом снова дышит.
Дом был её. Не потому что она была громкой или властной. А потому что была настоящей — как и её отец.
Читайте от меня:
Спасибо за прочтение, мои дорогие!
Подписывайтесь и пишите как вам моя история! С вами Лера!
