Скрип снега под валенками был единственным звуком, нарушавшим морозное утро. Мария плотнее укуталась в шаль и зашагала быстрее к своей избе на краю деревни.
Почта разнесена, можно и домой. Февральский воздух обжигал лёгкие, а нос давно потерял чувствительность от холода.
Калитка поддалась не сразу — примёрзла. Марии пришлось толкнуть её плечом, отчего снег с верхушки забора осыпался за шиворот. Она поморщилась, стряхивая холодные крупинки, и поспешила к крыльцу.
Ещё издали что-то показалось ей странным. Тёмное пятно у самой двери. Сначала решила — кто-то посылку оставил или хлеб от Антоновны. Соседка иногда баловала её свежей выпечкой. Но подойдя ближе, Мария застыла.
Свёрток. Маленький. Укутанный в одеяло.
— Что за шутки? — пробормотала она, наклоняясь.
А потом одеяло зашевелилось. И Мария услышала тихий, едва различимый писк. Сердце пропустило удар. Дрожащими пальцами она отвернула край — и встретилась взглядом с крошечным красным личиком. Младенец. Совсем новорождённый.
— Господи, — выдохнула она, подхватывая свёрток на руки. — Кто же…
Мария оглянулась по сторонам, но вокруг — ни души. Только сугробы да деревья в инее. Ни следов, ни записки. Ребёнок приоткрыл глаза — тёмно-синие, почти чёрные, и снова зажмурился от яркого света.
Она занесла его в дом, тут же растопила печь жарче. Положила свёрток на кровать, развернула осторожно. Мальчик. Совсем крохотный, ручки-ножки синеватые от холода. Мария суетилась вокруг него, не зная, что делать.
— Надо в район, — говорила она сама себе, укутывая его обратно. — В больницу. В опеку. Они разберутся.
А за окном уже темнело, и ветер поднимался. Мария выглянула — метель начиналась. Ни на санях, ни пешком уже не выбраться. Автобус последний ушёл ещё в обед, а следующий только через день.
Телефон не ловил. Электричество мигало. Деревня, февраль, стихия.
— Это только до завтра, — успокаивала она себя, грея воду для купания. — Я просто согрею его, накормлю. А завтра отвезу куда следует.
Молока в доме не было. Мария растворила в тёплой воде немного мёда, капнула туда же настой шиповника. Сделала из чистой тряпицы примитивную соску. Младенец причмокивал, пил жадно, а потом уснул, пригревшись у её груди.
Всю ночь Мария не сомкнула глаз. Сидела, прислушиваясь к дыханию малыша, и думала. О своих двадцати восьми годах одиночества. О пустом доме, который достался от родителей. О том, как читала книжки соседским детям в библиотеке. Как смотрела вслед мамашам с колясками.
А под утро, когда младенец снова проснулся и заплакал, она взяла его на руки, покачала и внезапно для себя произнесла:
— Петенька. Петя.
Имя пришло само — так звали её деда. Ребёнок притих, словно прислушиваясь, а потом широко открыл глаза и долго, внимательно смотрел на Марию. И она поняла — не отдаст. Никому.
Через два дня, когда метель улеглась, Мария обошла деревню. Расспрашивала осторожно: не знает ли кто о пропавшем ребёнке, о девушке какой приезжей. Никто ничего не слышал. Или не хотел говорить.
В районной администрации на неё смотрели с подозрением. Требовали доказательств, что не сама родила и скрывает. Но врач подтвердил — малышу дней пять, а у Марии признаков недавних родов нет.
— А если объявится мать? — спросил участковый, заполняя бумаги.
— Значит, так тому и быть, — ответила Мария, хотя внутри всё сжалось от этой мысли.
Оформление документов заняло месяцы. Мария исправно ездила в город, стояла в очередях, собирала справки. А по вечерам садилась у кроватки, сколоченной деревенским плотником, и пела колыбельные, которым её научила бабушка.
Деревня присматривалась к Марии с младенцем. Шептались за спиной:
— Подкидыш. Неизвестно чей. А вдруг с изъяном каким? Зачем на себя взяла?
Но со временем смирились. А потом и привыкли. И даже стали помогать: кто пелёнки принесёт, кто игрушку старую, но крепкую.
Дом, казавшийся раньше слишком просторным для одной, вдруг стал маленьким. Везде — ползунки, бутылочки, погремушки. И запах теперь другой — молочный, сладкий, детский.
Мария смотрела, как спит её сын — теперь уже официально её, и каждый раз удивлялась двум вещам: как она жила раньше без этого крохотного человека и как ей удалось его заполучить. Непрошенный подарок судьбы, который она никому не отдаст.
Петя рос. Научился переворачиваться, потом садиться. Первый зуб, первое слово — «мама». Мария записывала всё в толстую тетрадь. Это была её новая жизнь, и она вникала в неё со всей душой, боясь пропустить даже малейшую деталь.
Деревянный забор скрипнул, пропуская во двор маленькую фигурку. Шестилетний Петя примчался домой из школы, бросил рюкзак прямо у порога и сжался в углу. Мария, замешивавшая тесто, заметила его покрасневшие глаза.
— Что случилось? — спросила она, вытирая руки о фартук.
Петя молчал, кусая губы. Упрямый подбородок дрожал, выдавая подступающие слёзы.
— Виталька сказал, что я не твой, — наконец выдавил он. — Что меня из помойки подобрали.
Сердце Марии сжалось. Она опустилась на корточки перед сыном, заглянула в глаза — копия её собственных, такие же серо-зелёные, только без морщинок вокруг.
— Знаешь, — сказала она, касаясь его растрёпанных волос, — те, кто не знает, как любить, не могут понять, что ты — мой. Настоящий. До последней веснушки.
— Я правда из помойки? — упрямо спросил Петя.
— Ты из чуда, — ответила Мария. — Ты появился у моей двери, когда я перестала верить, что счастье бывает. И с того дня ни разу не пожалела.
Они вместе пекли пироги с яблоками из их сада. Петя неловко раскатывал тесто, а Мария смотрела на его сосредоточенное лицо и думала, как быстро летит время. Вот уже и школа, и первые обиды, и вопросы, на которые всё труднее отвечать.
Несмотря на все сложности — нехватку денег, протекающую крышу, болезни — они справлялись. Когда Петя в третьем классе заболел пневмонией, Мария не спала неделю. Сидела рядом, прикладывала компрессы, отпаивала травами. А по ночам читала ему про звёзды и космос — он обожал эти книги.
— Когда вырасту, — шептал Петя в полузабытьи, — я построю тебе дом на Луне.
— Лучше на Земле, — улыбалась Мария, — но с окном на звёзды.
Однажды осенью их корова сильно заболела. Мария металась по двору, не зная, что делать — ветеринара в деревне давно не было. Петя, к тому времени уже двенадцатилетний, побежал за помощью к соседям. Вернулся с незнакомым мужчиной.
— Иван Степанович, — представился тот. — Ветеринар новый. Только-только перевёлся в ваш район.
Он был немногословен, этот Иван. Лет сорока, с сединой на висках и глубокими морщинами у глаз. Спас корову, отказался от платы, только попросил чаю. А через неделю принёс Пете самодельную рогатку:
— Мальчишке нужны мальчишечьи вещи, — сказал он просто.
Мария с подозрением относилась к его визитам поначалу. После смерти родителей она привыкла полагаться только на себя. Но Иван не торопил события. Приходил, чинил забор, помогал с огородом, учил Петю физике, когда в школе начались сложности.
— Зачем вам это? — спросила однажды Мария.
— Потому что глаза у вас добрые, — ответил он. И впервые улыбнулся по-настоящему.
Через год они поженились. Скромно, без гостей. Петя, уже подросток, смотрел на них хмуро, исподлобья. Но когда Иван помог ему построить настоящую обсерваторию на чердаке — фанерную, с самодельным телескопом — лёд растаял.
А однажды Петя просто назвал его «папа». И Иван замер, а потом долго стоял, отвернувшись к окну.
Время шло. Петя окончил школу с отличием и уехал в город — поступил в университет на программиста. Иван с Марией проводили его, стоя на автобусной остановке, и долго махали вслед.
В первый год он приезжал часто. Потом — всё реже. Звонил, рассказывал о своей работе, о маленькой съёмной комнате, о подработках курьером. А на вопросы родителей о помощи только отмахивался:
— Справлюсь сам. Вы меня научили.
Мария по-прежнему работала на почте. Иван лечил деревенскую животину. Их дом всё больше врастал в землю, но им хватало. Они были вдвоём, им было тепло.
Мартовское утро выдалось ясным, с крыш капало. Мария растапливала печь, когда калитка стукнула и во двор вошёл Петя. Возмужавший, в дорогом пальто, с новеньким телефоном в руке.
— Сынок! — Мария бросилась к нему, обняла. — Почему не предупредил?
— Сюрприз хотел сделать, — улыбнулся Петя. — Где папа?
Иван вышел из сарая, вытирая руки ветошью. Крепко обнял сына.
— Ну ты вырос, — сказал с гордостью. — Настоящий мужчина.
За завтраком Петя рассказывал о своей жизни. О том, как его маленький стартап по разработке программ неожиданно взлетел, как крупная компания выкупила права, как он теперь руководит целым отделом.
— А к нам зачем пожаловал? — прищурился Иван. — Не просто же на родителей посмотреть.
— На вас всегда приятно смотреть, — хмыкнул Петя. — Но вы правы. Есть разговор. Собирайтесь, поедем кое-куда.
Мария с Иваном переглянулись.
— Куда это? — настороженно спросила Мария.
— Увидите.
Они ехали на машине Пети — новенькой иномарке — по ухабистой дороге в сторону леса. Миновали деревню, свернули к холму, где раньше были только заброшенные поля.
— Приехали, — сказал Петя, останавливаясь перед воротами.
За ними возвышался дом. Не изба — настоящий дом из бруса. Двухэтажный, с большими окнами, с резной верандой. Вокруг — аккуратный забор, молодые яблони, посыпанные гравием дорожки.
— Чей это? — выдохнула Мария.
— Ваш, — просто ответил Петя и протянул ключи.
Иван взял их дрожащими руками.
— Ты с ума сошёл, сынок, — прошептал он. — Мы же… мы не можем…
— Можете, — Петя открыл ворота. — Идёмте, покажу внутри.
Дом оказался ещё прекраснее изнутри. Просторная кухня с новой техникой. Светлая гостиная с настоящим камином. Библиотека с полками от пола до потолка. Мастерская для Ивана с инструментами. И маленькая обсерватория на верхнем этаже — с телескопом и звёздной картой.
Мария смотрела на всё это, и слёзы текли по щекам.
— Зачем ты? — прошептала она. — Нам же и в старом хорошо было.
Петя обнял её, положил голову на плечо — совсем как в детстве, когда боялся грозы.
— Я стал тем, кто я есть, благодаря вам, — сказал он тихо. — Это не расплата. Это благодарность.
— Мы просто любили тебя, — выдавил Иван.
— А я просто благодарен, — улыбнулся Петя. — Всё честно.
Вечером они сидели за новым столом в новой кухне. За окном мерцали звёзды — яркие, крупные, словно специально присматривающие за этим домом. Мария разливала чай по чашкам и украдкой разглядывала своего сына.
Когда-то она нашла его у своей двери. Крошечный свёрток с едва бьющимся сердцем. Теперь он сидел напротив — уверенный, успешный мужчина с добрыми глазами. Её сын. Её Петя.
— О чём задумалась? — спросил он, заметив её взгляд.
— О том, — ответила Мария, — что случайностей не бывает. Ты был мне предназначен. Я — тебе. Мы нашли друг друга.
— И я вас, — добавил Иван, накрывая ладонью её руку.
Петя улыбался, глядя на них. На двух немолодых уже людей, которые когда-то приняли его как своего. Дали дом, семью, любовь. И для которых он теперь мог сделать то же самое.
За окном падал снег — совсем как в тот день, когда всё началось. Но теперь в доме было тепло. По-настоящему тепло.
Читайте от меня:
Спасибо за прочтение, мои дорогие!
Подписывайтесь и пишите как вам моя история! С вами Лера!
