Я застыла с вилкой в руке. Это было в её стиле — выглядело как беспокойство, как совет, но это было сказано, как удар прямо в лоб. Мой муж и бровью не повёл. Он положил себе на тарелку ещё порцию матушкиных котлет.
— Мне мои волосы нравятся такими, какие они есть, — спокойно ответила я, хотя внутри у меня всё клокотало.
— Ну… — вздохнула Ольга Ивановна. — После замужества женщина должна больше заботиться о внешности. Для своего мужа. Чтобы он не смотрел по сторонам. Что ты думаешь по этому поводу, Саша?
Муж просто пожал плечами и отпил компота.
— Мама, не преувеличивай, — сказал он беспечно. — Нина выглядит хорошо.
— Только хорошо? — она подняла брови. — Раньше ты говорил, что она выглядит потрясающе.
Мне стало плохо. Это была её игра — беспечным тоном, невзначай говорить колкости, проверяя пределы моей выносливости. Или она действительно верила, что знает, как я должна выглядеть, что готовить, чем заниматься и что думать?
— Помнишь, Саша, как я делала тебе котлеты в ореховой панировке? — продолжила свекровь светскую беседу за столом. — Нина ведь ещё не освоила этот рецепт, да?
— Я не пробовала так готовить, но, может быть, когда-нибудь… — начала я, но она меня перебила:
— Детка, надо попробовать всё, чтобы твоему мужу было зачем спешить домой.
После ужина я просидела в ванной минут двадцать. Я не плакала. У меня даже не было сил плакать. Я просто смотрела в зеркало и думала: неужели я позволяю так с собой обращаться?
Я начала задумываться, что было бы, если бы я однажды просто ушла. Без единого слова. Вот собрала бы чемодан и исчезла на несколько дней. Заметит ли муж? Будет ли это волновать его? Или ему вполне хватит маминого общества? И её котлет?
Но я этого не сделала. Вместо того вечером, когда Ольга Ивановна уже ушла, я сидела за столом с чашкой чая и ждала, пока Саша закончит листать соцсети в телефоне.
— Ты слышал, как она сегодня со мной разговаривала? — тихо спросила я.
— Да ладно тебе. Не преувеличивай. Мама просто волнуется.
— О чём? О моих волосах? О том, умею ли я делать котлеты? — я пристально посмотрела на него. — Ты считаешь это нормальным?
Он удивлённо поднял глаза. Как будто впервые увидел, что я злюсь.
— О чём ты, Нина? — пробормотал он. — Ты прекрасно знаешь, какая она. Ну… она просто заботливая, но, возможно, она не всегда знает, как это правильно выразить.
— Ну уж нет! Она очень хорошо выражает свои мысли, — сказала я, чувствуя, как комок подступает к горлу. — Но каждый раз, когда она меня унижает, ты молчишь. Это тоже беспокойство?
Он помолчал мгновение, глядя куда-то мимо меня.
— Я не хочу с ней спорить. Ты же знаешь, какой она может быть. И, кроме того, она моя мать.
