Кирилл отодвинулся от стола. Он не смотрел на Алину — только на жену. В его взгляде было и понимание, и молчаливое согласие, и вопрос — как долго ещё?
Когда гости ушли, Алина не поцеловала её на прощание. Только бросила:
— Никогда бы не подумала, что ты так можешь.
На третий день Яна купила готовую пиццу. Разогрела в духовке. Сделала салат. Поставила два бокала красного.
— Сегодня точно только мы? — спросил Кирилл, уже не надеясь.
— Только мы, — кивнула Яна.
И всё было бы именно так, если бы не стук в окно. Не звонок, а именно стук — быстрый, нетерпеливый. Кирилл встал первым.
— Я открою, — бросил и вышел в коридор.
Яна не слышала слов, только тон. Кирилл говорил спокойно, но жёстко. Потом дверь закрылась.
— Они пришли с кастрюлей, — сказал он, возвращаясь.
— Говорят, принесли борщ. Но несли явно с намерением остаться.
— Ушли. Алина обиделась. Сказала, что я черствею.
— Она расскажет всем, какая я, — прошептала Яна. — Уже начала.
Кирилл сел рядом, взял её ладони в свои.
— Пусть. Зато теперь ужин только наш.
Прошло две недели. Тишина была почти непривычной. Алина не звонила. Не писала. Ни приглашений, ни претензий.
Однажды, возвращаясь с сыном из школы, Яна увидела Алину на лавочке у подъезда.
Та сидела, смотрела в никуда. Лиза ковырялась в телефоне рядом.
— Привет, — сказала Яна, и сердце болезненно сжалось. Всё же сестра.
— Ты права была, — тихо произнесла она.
— Я… переборщила. Просто с тобой легче. Ты как дом, в который всегда хочется зайти.
Яна села рядом. Молча.
— Но я не должна быть домом для всех, — сказала она наконец.
— Знаю, — кивнула Алина. — Просто забыла, как это — жить по-честному, ни просить, ни пользоваться. Ты напомнила.
Яна обняла её. Слёзы подкатывали к глазам, но не капали.
Солнце уже садилось, окрасив небо в медный цвет. А где-то рядом, дома, на плите стоял суп — не на всех, а на своих.
Прошла неделя. Яна старалась не думать. О прошлых визитах.
О борще. О детских носках на диване. Она мыла окна, пересаживала цветы, выбрасывала старые кастрюли — в доме становилось светлее и легче. Но внутри, несмотря на всё, жила тень вины.
Однажды вечером ей позвонил отец. Редко, очень редко он звонил без повода.
— Алину увезли в больницу, — сказал он. — Что-то с сердцем.
Говорит, с утра кололо, потом сознание потеряла.
В приёмном покое пахло лекарствами и тревогой.
