Алина лежала на каталке, под капельницей, бледная, как стены вокруг.
Её глаза блуждали, как будто она и сама не верила, что это с ней.
— Всё в порядке, — прошептала она, когда Яна подошла.
— Просто нервное. Устала. Не выспалась…
— Тебе страшно? — спросила Яна, держа её ладонь.
— Нет. Не за себя. За детей. За то, что я их тащу на себе и всё думаю, что сильная. А на самом деле — трескаюсь по швам.
И вместо помощи — только вечно жду, что кто-то меня вытащит.
Яна молчала. Гладить по руке казалось банальным, но она продолжала — мягко, ритмично.
— Ты не виновата, — тихо добавила Алина.
— Ты правильно сделала. Я просто забыла, что ты — не моя подушка безопасности. А человек.
На следующее утро Яна отвела Лизу в школу, забрала Тимура из садика, сварила суп. Всё как Алина делала раньше. Дети играли, смотрели мультики, рисовали, а Яна убирала в их квартире — не потому что нужно, а потому что вдруг ощутила: быть нужной не значит быть использованной.
Когда Алина вернулась домой — уставшая, но целая — в доме пахло мятой, вареньем и куриным бульоном. Дети бросились к ней, а Яна стояла у окна, поправляя занавеску.
— Ты ведь специально сделала запах таким, да? — улыбнулась Алина. — Чтобы я сразу поняла, что ты здесь?
— Пахнет очень вкусно, да? — усмехнулась Яна. — Интересно, что там на ужин?
Алина рассмеялась — по-настоящему, впервые за долгое время.
— Может, теперь твоя очередь приходить ко мне в гости?
— Только не каждый день, — прищурилась Яна.
Они сели за стол, и на мгновение всё стало таким, каким могло бы быть всегда. Без обид. Без манипуляций. Просто — по-настоящему.
Когда они вместе шли по улице, Алиса вдруг остановилась у булочной.
— Помнишь ту ночь, когда ты ушла от Артёма? — спросила Алина. — Ты тогда пришла ко мне с одним пакетом, с мокрыми волосами, и всё время дрожала.
— Помню, — ответила Яна. — Ты тогда сварила какао, села рядом и просто сказала: «Я рядом, сколько бы ты ни сидела в темноте». Я этого не забуду.
— Вот теперь я села в темноте. И ты рядом.
Они стояли у витрины, где булочник аккуратно выкладывал свежие багеты на прилавок. За стеклом — жизнь, за плечами — усталость, а перед ними — что-то новое. Тихое. Настоящее.
Сестры пошли дальше — навстречу весеннему ветру, где не нужно было стучать в дверь, чтобы тебя пустили. Потому что главное они уже открыли — друг в друге.