Открываю входную. Ожидаю, что он вновь накинется, снова обнимет. Прошепчет какую-то глупость мне на ухо. А вдруг я не выдержу? Вдруг…
Но Костя не делает шагу. Стоит, прижимаясь к стене, и, кажется, даже не видит меня.
Хочу сказать что-нибудь на прощание. Но ведь я не прощаюсь? Я вернусь в этот дом. Но… Лишь только затем, чтобы забрать свои личные вещи.
Капустин, проснувшись в своей королевской лежанке, решает подняться, меня проводить. Я думаю вдруг, что Шумилов не справится! Но куда мне ещё и Капустина? Пожитками заняты обе руки.
— Капустина выгуливай два раза в день, — выдаю у порога, — Корм в нижнем ящике, под подоконником. Там же все его принадлежности. Клубнику ему не давай! И… вычёсывай. Он это любит.
— Вав! – улыбается корги и машет хвостом.
— Я заеду на днях, — говорю. Но не Косте. Капустину! – Не скучай, моя рыбонька, ладно?
«Всё, хватит», — включаю мозги, выключаю эмоции. Вывожу чемодан на площадку. Закрыв за собой дверь квартиры, толкаю его в направлении лифта. Тот, слава Богу, работает! Когда нажимаю на кнопку, и железные створки смыкаются, ожидаю увидеть, как это бывает в фильмах, Шумилова между дверей. Но он не выходит меня провожать. Проводил уже, хватит!
Благополучно выбравшись из подъезда, я поправляю рюкзак на спине. Сую руку в карман пиджака. Вызвать такси? Или рыскать в поисках ключей? Но разве их можно найти в палисаднике? А вдруг они зацепились за ветку яблони? Или упали в сиреневый куст?
Тут на пути возникает Сысоева Ольга. Соседка. С пакетом в руках.
— Оль! – решаю спросить, — Ты тут ключи не находила от машины?
Она удивляется, тянет ладонь, на которой лежат мои ключики, с сиреневым ярким брелком:
— О, Боже! Спасибо тебе, — отвечаю я. То ли ей, то ли небу.
Ольга жуёт жвачку, та мелькает на фоне подкрашенных губ:
— А я гляжу, летят! Хорошо, что увидела. Отпрыгнуть успела!
— Прости, — хмурюсь я виновато.
— Чего это вы ключами разбрасываетесь? – принимает мои извинения Ольга.
— Да так! – усмехаюсь, — Уборку затеяли.
Удивляюсь тому, как звучит мой, недавно совсем неуверенный, тон. Без дрожи, без боли, без слёз.
— А ты куда с чемоданом таким? – удивляется Ольга, окинув взглядом мой «скромный багаж».
«Тебе не доложилась», — раздражённо думаю я.
— Да так, — отвечаю уклончиво, — К Костиной маме, за город. Приболела она, нужно помочь по-хозяйству.
«Мам, простите меня», — адресую посыл Веронике Валерьевне, — «Если… я ещё имею право вас так называть?».
С Сысоевой быстро прощаемся. Я намекаю, что сильно спешу! Ещё раз благодарю её за то, что поймала ключи. Иногда она может быть очень полезной.
С огромным трудом сунув сумки в багажник, я застываю. Окна нашей квартиры выходят во двор. Столько связано с этим двором! Столько прожито здесь.
«Не смотри! Поезжай!», — убеждаю себя. Но невольно задрав вверх лицо, не могу удержаться. Нащупав глазами окно нашей кухни, впиваюсь в него на прощание так, словно уже никогда не вернусь в этот дом, в этот двор, в этот мир.
Закрываю глаза и роняю на землю солёные капли. Вот теперь можно плакать. Теперь можно всё. С этих пор ты одна! Привыкай к этой новой, осознанной роли. *** Рекомендую книгу на вечер: «Всего лишь любовь», Мари Соль.
Всех Ц. Что почитать еще:
