— Эй, вы чего тут шепчетесь? У нас же ужин намечался! Я уже и ресторан присмотрел, в центре. Надя, собирайся!
Антон почувствовал, как что-то внутри него лопнуло. Все накопившееся за эти три дня раздражение, усталость, злость — все вырвалось наружу.
— Нет, — сказал он, глядя Виктору прямо в глаза. — Никакого ужина не будет. Вы собираете вещи и уезжаете. Сегодня же.
— Ты что, шутишь? Куда мы поедем на ночь глядя?
— В гостиницу, — отрезал Антон. — Я даже могу вызвать вам такси. За свой счет.
— Антон! — ахнула Надя, хватая мужа за руку. — Что ты такое говоришь?
— Правду, — он высвободил руку. — Я три дня терпел этот цирк. Они приехали без приглашения, заняли мой кабинет, пьют наш алкоголь, портят нашу технику, и при этом ведут себя так, будто делают нам одолжение своим присутствием. С меня хватит.
— Да как ты смеешь! Мы родственники! Надя, скажи ему!
Все взгляды обратились на Надю. Она стояла, переводя взгляд с мужа на брата, и ее лицо выражало настоящую панику.
— Виктор, пойми… — начала она неуверенно. — Может, действительно будет лучше, если вы остановитесь в гостинице? Мы с Антоном работаем, у нас режим…
— Ну знаешь! — взорвался Виктор. — А еще сестра называется! Мать всегда говорила, что ты эгоистка, но чтобы до такой степени! Выгнать родную кровь на улицу!
— Никто не выгоняет вас на улицу, — Антон чувствовал, что уже с трудом сдерживается. — Я предлагаю вам переехать в гостиницу. За мой счет, если нужно.
— Нам не нужны подачки! — Лариса, стоявшая в дверях, театрально прижала руку к груди. — Мы лучше уедем домой, чем будем терпеть такое отношение! Дима, собирай вещи!
Через час, наполненный слезами, обвинениями и громким хлопаньем дверями, квартира опустела. Виктор, Лариса и Дима уехали в неизвестном направлении, оставив после себя разгром и гнетущую тишину.
— Теперь они будут ненавидеть меня, — тихо сказала Надя, сидя на краю кровати в опустевшей квартире. — Виктор расскажет всем родственникам, какая я ужасная сестра.
— Пусть рассказывает, — Антон устало опустился рядом с ней. — Тебе не кажется, что это они поступили ужасно, а не ты?
— Наверное, — неуверенно произнесла Надя. — Но у нас ведь правда была свободная комната… и всего на неделю…
— Надя, — Антон взял её за руки, — дело не в комнате. Дело в уважении. Они не уважают наше пространство, наше время, наши правила. Они не спросили, удобно ли нам. Они просто поставили перед фактом.
— Но ведь это родня, — Надя опустила глаза.
— Родня тоже должна уважать границы, — твердо сказал Антон. — Никто не имеет права вот так врываться в чужую жизнь.
Они сидели в тишине, каждый погруженный в свои мысли. Надя понимала, что муж прав, но всё равно чувствовала себя виноватой. И еще — странным образом облегченной. Часть её была рада, что родственники уехали, хотя она никогда бы не призналась в этом вслух.
Антон гладил её по руке, но Надя чувствовала, что между ними пролегла какая-то невидимая трещина. Он злился на неё за то, что она не смогла сразу отказать родственникам. Она злилась на него за то, что он устроил скандал и выставил их вон. Оба были правы по-своему, и оба не могли полностью понять друг друга.
— Давай закажем пиццу? — предложил Антон, пытаясь разрядить обстановку. — Как планировали в пятницу.
— Давай, — кивнула Надя, но без особого энтузиазма.
Они сидели на диване, жевали пиццу и смотрели какой-то фильм, но каждый думал о своем. Надя — о том, что теперь скажут родственники, как отреагирует мама, узнав, что она «выставила брата на улицу». Антон — о том, что жена так и не поняла, почему он сорвался, и никогда не поймет, потому что в их семьях разные понятия о границах и уважении.
Внешне всё было как прежде, но что-то неуловимо изменилось. Как будто в их отношениях появилась маленькая трещина, которая могла со временем или зарасти, или, наоборот, превратиться в непреодолимую пропасть.
Перед сном Надя долго лежала без сна, глядя в потолок.
— Антон, — тихо позвала она, не уверенная, спит ли муж.
— Что? — отозвался он, и по его голосу было понятно, что он тоже не спит.
— Ты считаешь меня слабой? За то, что я не смогла им отказать?
Антон помолчал, подбирая слова.
— Не слабой. Просто… слишком мягкой. Люди пользуются твоей добротой, Надя. И будут пользоваться, пока ты не научишься говорить «нет».
— Но это же хорошо — быть доброй? — в её голосе звучала неуверенность.
— Доброй — да. Тряпкой — нет, — Антон повернулся к стене. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — эхом отозвалась Надя.
Она еще долго смотрела в темноту, думая о случившемся. Завтра начнется новая рабочая неделя. Они вернутся к привычному ритму жизни. Но что-то подсказывало ей, что их отношения уже не будут прежними. Эти три дня изменили что-то важное между ними. И никто не знал, удастся ли это исправить.
