— Не могу я больше, — рыдала жена, — мать меня в могилу сводит! Давай снимем квартиру и съедем? — Даже не думай, — заявил Лере супруг, — деньги, которые мне подарили родители, я потрачу на машину! Ты, Лера, с жиру бесишься: у нас отдельная комната, с Соней мать тебе помогает, родители твои продукты покупают. Что тебе еще надо? Живи да радуйся!
Лера порхала по кухне, напевая под нос какую—то незамысловатую мелодию. Запах свежеиспеченных пирогов щекотал ноздри, смешиваясь с ароматом свежесваренного кофе. За столом сидели ее родители и муж. В их большой, светлой квартире всегда царила атмосфера спокойствия и уюта. Лера была единственным ребенком, родители в ней души не чаяли. Когда Лера вышла замуж за Колю, вопрос о том, где им жить, даже не стоял. После недолгих обсуждений все пришли к выводу, что жить вместе — это идеальное решение. Тем более, что у Николая своего жилья не было. — Ну что, мои дорогие, как спалось? — весело спросила Лера, ставя на стол дымящийся кофейник. — Замечательно, дочка, — ответил Лев Борисович, откладывая газету, — спасибо за кофе. Алевтина Тимофеевна кивнула в знак согласия, при этом внимательно наблюдая за Колей. За все время их совместного проживания она так и не смогла до конца понять этого высокого, молчаливого парня. Коля, хоть и был вежлив и обходителен, казался ей немного отстраненным. — Коля, а ты как? — поинтересовалась Лера, присаживаясь рядом с мужем. — Все хорошо, Лер, — ответил он. После завтрака каждый занялся своими делами. Лев Борисович, бывший инженер, ушел в свой кабинет, Алевтина Тимофеевна, преподавательница литературы, отправилась в гостиную готовиться к занятиям. Лера, работавшая дизайнером интерьеров, села за компьютер, чтобы проверить почту. Коля устроился в углу гостиной с ноутбуком — нужно было дописать код. Вечером, за ужином, обычно завязывались оживленные беседы. Лев Борисович рассказывал о своих проектах, Алевтина Тимофеевна делилась впечатлениями от лекций, Лера показывала фотографии новых интерьеров. Коля чаще всего молчал, слушая родственников, но иногда вставлял меткие комментарии, демонстрируя неожиданную осведомленность в разных областях. В один из таких вечеров Лев Борисович заговорил о предстоящей поездке на дачу. — Нужно съездить, посмотреть, как там сад, — сказал он, отпивая чай, — яблоки, наверное, уже поспели. — Да, давно пора, — поддержала Алевтина Тимофеевна, — Лера, Коля, вы с нами? Лера с энтузиазмом согласилась, а Коля немного замешкался. — Не знаю, — сказал он, пожав плечами, — у меня на выходных проект горит. — Да брось ты, Коля, — вмешался Лев Борисович, — отдохни немного. Свежий воздух, шашлыки… Тебе полезно будет. — Я подумаю, — уклончиво ответил Коля. Лера заметила, что в последнее время Коля стал все чаще отказываться от совместных поездок и мероприятий. Он ссылался на работу, усталость, головную боль — на что угодно, лишь бы не проводить время с ее родителями.
Поначалу, когда Коля только переехал к Лере, все складывалось на удивление гармонично. Все были заняты: Лера и Коля пропадали на работе, Лев Борисович все еще корпел над своими инженерными проектами, а Алевтина Тимофеевна преподавала литературу в университете. Вечерами они встречались за ужином, обменивались новостями, а потом каждый возвращался в свою личную зону комфорта. Но с появлением Софии все изменилось. Маленький комочек счастья перевернул их мир с ног на голову. Лера ушла в декрет, Алевтина Тимофеевна, выйдя на пенсию, решила посвятить себя внучке, став незаменимой помощницей для молодой мамы. Теперь утро начиналось не с тихого кофе и газет, а с бодрого крика Софии, требующей внимания. Лера, уставшая от бессонных ночей, успевала привести себя в порядок, пока бабушка развлекала внучку. Коля, наблюдая за этой картиной, злился. Он привык к тишине и порядку, а теперь его окружал нескончаемый хаос. Вечерами он возвращался домой уставшим и раздраженным, мечтал выспаться, но покоя ему не было: дым в квартире стоял коромыслом, дочка хныкала, а тесть с тещей раздавали наставления по поводу воспитанию ребенка. — Коля, ты почему Софию так держишь? Ей же неудобно! — ворчала Алевтина Тимофеевна, когда он пытался покачать дочку на руках. — Да я просто… — начинал оправдываться Коля, но его перебивала Лера. — Коль, мама лучше знает, она же меня вырастила, — говорила она, беря Софию на руки. Коля чувствовал себя предметом мебели. С ним никто не советуется, с ним разговаривают сквозь зубы. А он, между прочим, глава семьи! Как—то вечером, когда София наконец—то заснула, Лера и Коля остались на кухне вдвоем. Лера, уставшая, но довольная, прислонилась к мужу, обнимая его за плечи. — Спасибо тебе, Коль, — сказала она, — ты такой молодец! Я так тебя люблю… — Да я… — пробормотал Коля, отводя взгляд. — Что с тобой? — спросила Лера, почувствовав его отстраненность. — Ничего, — ответил Коля, — просто устал. Пойду спать. Муж, высвободившись из объятий супруги, вышел из кухни, а Лера расстроилась. Странный он в последнее время.
