«Я больше не могу это терпеть!» — в отчаянии воскликнула Лера, осознав, что совместная жизнь с родителями стала катастрофой для их семьи.

Лера стояла у плиты, рассеянно помешивая ложкой овсянку. За окном рассветало, окрашивая небо в нежные розовые оттенки. Обычно это время, когда еще вся семья спала, она любила — можно было спокойно выпить чашку кофе, собраться с мыслями перед началом дня. Но с тех пор, как появилась София, тишина стала роскошью, а уединение — мечтой. Муж, Коля, как всегда, уже ушел на работу. Он трудился в IT—компании, и его график был ненормированным, зато зарплата позволяла им жить в относительном комфорте. Коля, казалось, был вполне доволен жизнью. Он гордился своей работой, любил дочку и был рад, что Лерина мама, Алевтина Тимофеевна, так активно помогает с ребенком. Он не видел всего, что творилось в доме, не слышал постоянного ворчания и замечаний, не чувствовал на себе тяжелого взгляда, оценивающего каждое ее движение. — Опять овсянка? — раздался недовольный голос за спиной. Лера вздрогнула и обернулась. На пороге кухни стояла мать, закутанная в цветастый халат. — А что не так? — устало спросила Лера, — София ее хорошо ест. — Да что ребенок понимает? — фыркнула Алевтина Тимофеевна, — ей бы творожок с фруктами, как полагается. А ты все кашей кормишь. Лера вздохнула. Началось! После появления Сонечки мать очень изменилась. Она постоянно привязывалась к Лере, цеплялась к ней по поводу и без. — Мам, я стараюсь, — сказала она, — просто утром времени мало. — Время всегда можно найти, если захотеть, — отрезала Алевтина Тимофеевна, — ты совсем о ребенке не думаешь. — Мам, хватит, — не выдержала Лера, — я делаю все, что могу. — Это ты так думаешь, — парировала Алевтина Тимофеевна,— а я вижу, что вы с Колей еще совсем дети. Рано вам было о ребенке думать. Лера разозлилась. Ей и так было тяжело, а тут еще и мама, самый близкий человек, говорит такое. Да, им с Колей всего по двадцать пять лет, но они стараются изо всех сил. Они любят Софию и хотят дать ей все самое лучшее. — Мам, мы взрослые люди, — попыталась возразить Лера, — мы сами разберемся, как нам жить и воспитывать ребенка. — Взрослые? — усмехнулась Алевтина Тимофеевна, — взрослые люди не живут на шее у родителей. Лера покраснела от обиды. Да, они жили в квартире, которую когда—то купили ее родители, но они оплачивали все коммунальные платежи и помогали по хозяйству. И потом, мать сама настояла на том, чтобы они жили вместе. — Мы же договаривались, — сказала Лера, стараясь сохранить спокойствие, — ты сама сказала, что жить всем вместе удобно. Мы же хотели съехать, но ты не дала. Сказала, что будешь с Соней помогать… — Помогать, а не воспитывать за вас, — отрезала Алевтина Тимофеевна, — вы совсем распустились. Никакой ответственности. Лера отвернулась к плите, чтобы скрыть слезы. — Ладно, мам, — сказала Лера, не оборачиваясь, — я все поняла. — Что ты поняла? — настороженно спросила Алевтина Тимофеевна. — То, что нам нужно пожить отдельно, — ответила Лера. В кухне повисла тишина. Алевтина Тимофеевна молчала, переваривая услышанное. — Ты серьезно? — спросила она, наконец. — Да, — твердо ответила Лера, — я думаю, так будет лучше для всех. Алевтина Тимофеевна вышла из кухни, не сказав больше ни слова. Лера осталась одна. чувствуя опустошение и облегчение одновременно. Она знала, что этот разговор станет