— Потому что Рашель была умной девочкой! — процедила сквозь зубы Сара Моисеевна. — Она поняла, в какую семью попадёт, и вовремя ушла. А ты… ты вцепилась в моего сына когтями и не отпускаешь!
— И каждый день готовлю ему неправильную еду, плохо убираюсь и не понимаю традиций, — Марина подошла к шкафу, достала большую дорожную сумку. — Интересно, зачем ему такая жена?
— Что ты делаешь? — свекровь насторожилась.
— Собираю ваши вещи..
Марина начала аккуратно складывать одежду Сары Моисеевны. Без суеты, методично, как каждую неделю после стирки.
— Ты что, с ума сошла?! — завизжала свекровь. — Давид! Она меня выгоняет! Старую женщину, которая крышу над головой потеряла!
— Марин, остановись! — муж шагнул вперёд. — Ты не можешь! Куда мама пойдёт ночью?
— К Фире Семёновне, которая так восхищается Рашель. В гостиницу. На вокзал, — Марина сложила в сумку тапочки, лекарства с тумбочки. — Куда угодно, но не в мой дом.
— В твой дом? — взвился Давид. — Это семейный дом! Мы муж и жена!
— Квартира оформлена на меня. Наследство бабушки, — Марина застегнула сумку, поставила у двери. — И раз я такая плохая хозяйка, которая готовит неправильную еду и не понимает традиций — освобождаю вас от моего присутствия.
— Марина, я не то хотела сказать… — в голосе Сары Моисеевны впервые появились оправдывающиеся нотки.
— Именно то. Два года подряд, каждый день, — Марина открыла входную дверь. — Выбирай, Давид. Или я, или она.
— Ты не можешь заставлять выбирать между женой и матерью! Это неправильно!
— Неправильно — это когда мать унижает жену сына в его присутствии, а сын молчит. Неправильно — это когда я должна оправдываться за каждый приготовленный обед, — Марина прислонилась к косяку. — Я не заставляю. Просто объясняю: в этой квартире остаюсь я. Одна. Хочешь быть со мной — мама уходит. Хочешь с мамой — уходите вместе.
Сара Моисеевна смотрела на сына широко раскрытыми испуганными глазами.
— Давидочка, ты же не бросишь маму? После всего, что я пережила на родине?
Давид метался взглядом между женой и матерью. Марина стояла у открытой двери и молча ждала.
Прошла минута. Ещё одна.
Наконец он взял куртку с вешалки.
— Пойдём, мама. Переночуем где-нибудь, а завтра всё обсудим.
— Обсуждать нечего, — сказала Марина, подавая свекрови сумку. — Решение окончательное.
Марина закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. В квартире стояла тишина — впервые за два года полная, целительная тишина. Никто не гремел на кухне, не включал телевизор, не вздыхал многозначительно.
Она подошла к окну. Внизу Давид помогал матери садиться в такси. Сара Моисеевна обернулась и посмотрела на окна второго этажа. Марина не спряталась за шторой — смотрела открыто, пока машина не скрылась.
Телефон зазвонил через полчаса.
