Фотографии на стенах, которые Маша видела сотни раз, теперь словно насмехались своей безмолвной ложью. Каждый взгляд на них вызывал в ней щемящую тоску, словно они хранили тайны, которые ей не суждено было узнать.
Особенно фотография мужа свекрови — того самого, который умер десять лет назад. Она помнила эту историю наизусть, как зловещую сказку, которую рассказывают детям перед сном, чтобы те не забывали о страхах.
Трагическая авария, внезапная смерть, горе, которое будто окаменело в глазах свекрови. Эти образы встали перед ней, как тени из прошлого, заставляя её сердце биться быстрее.
Но теперь каждая деталь этой истории казалась подозрительной. Маша начала чувствовать, как её сознание заполняется смятением и вопросами. Муж свекрови был известным адвокатом. Говорили, что он работал по сложным делам, имел влиятельных клиентов.
Маша всегда слышала только общие фразы, но никогда не знала подробностей. Интрига, как паутина, обвила её мысли, заставляя её жаждать разгадки.
Шаги в коридоре становились всё ближе. Они звучали, как громкий удар сердца, напоминая о том, что сейчас всё изменится.
Маша торопливо вытерла лицо, стараясь придать ему обычное выражение, но внутри всё клокотало от нетерпения и страха. «Что же произошло десять лет назад?» — единственная мысль билась в висках, требуя ответа, как будто сама судьба настойчиво стучалась в её дверь.
Свекровь вышла и сразу поняла, что Маша все слышала. Её выражение лица было настороженным, но в то же время полным многозначительности.
Пожилая женщина первой нарушила молчание. Её голос звучал странно — одновременно устало и напряжённо, как если бы она готовилась к долгому и трудному разговору. — Маша, иди сюда, — она указала на стул напротив себя, и в этом жесте было что-то неожиданное, как будто она приглашала Машу вступить в мир, который та давно избегала.
Отец Маши стоял чуть сзади, его руки были сжаты в кулаки, как будто он готовился к чему-то невыносимо трудному. Маша заметила, как мелко подрагивает его левое веко — давний признак волнения, который она помнила с детства. Это только добавляло тревоги, словно она могла почувствовать его внутреннюю борьбу. — Ты случайно услышала больше, чем должна была, — продолжила свекровь, её голос дрожал от волнения. — Мы давно берегли эту тайну.
Я десять лет хранила молчание. Эти слова отозвались в её душе, как эхо давно забытого страха.
Маша медленно села, её тело словно стало тяжёлым от осознания важности момента. Её пальцы крепко сжимали край стола, словно пытаясь удержаться от того, что сейчас должно было произойти. — Дело касается твоего мужа Славы, — отец впервые заговорил, и в его голосе была какая-то странная, почти болезненная интонация, которая не оставляла места для сомнений. — И твоего брака.
А вообще… тебя самой, в первую очередь. Эти слова повисли в воздухе, как грозовая туча, готовая обрушиться на них.
Свекровь достала из старого буфета папку. Её руки дрожали, когда она открывала её, словно боится, что тайны, которые она хранила, могут вырваться наружу.
Пожелтевшие от времени документы, фотографии, какие-то официальные бумаги. Каждое из этих свидетельств словно притягивало её взгляд, заставляя сердце биться чаще.
Маша чувствовала, как внутри неё нарастает то ли страх, то ли предчувствие чего-то невероятного. Её разум метался, пытаясь понять, к чему всё это приведёт.
Маша почувствовала, как пол уходит из-под ног. Её руки похолодели, а в голове эхом отдавались слова свекрови. — Что вы имеете в виду? — прошептала она, её голос звучал слабо, как если бы она боялась разбудить что-то зловещее.
Свекровь вздохнула и положила на стол старую фотографию. На снимке была молодая женщина — её черты отчетливо напоминали Машу, но это была не она. Это было как видеть собственное отражение, но искажённое каким-то магическим образом.
Темные волосы, карие глаза, родинка на левой щеке — почти как у Маши, но не совсем. — Это Елена, — отец впервые за весь разговор посмотрел Маше прямо в глаза, и в его взгляде она увидела всю тяжесть их семейной истории. — Твоя настоящая мать.
