Андрей никогда не задумывался о предательстве. За десять лет совместной жизни с Викой у них было всё: общие мечты, уютные вечера за чашкой чая, долгие путешествия, споры о работе и радость перемирий. Их отношения казались прочными и надёжными, как фундамент старинного здания. Но, словно незаметная трещина, в их жизни появилась пустота. Возможно, это была рутина, которая медленно съедала романтику, а может, амбиции и усталость заслонили чувства, оставив место лишь холодной привычке.
Когда он встретил Лену на первой же встрече по новому проекту, что-то внутри него заиграло по-новому. Она курировала работу со стороны заказчика, и с первых минут Андрей почувствовал её необычайную энергию и профессионализм. В отличие от многих коллег, она говорила с ним на одном языке — языке архитектуры будущего, смелых и дерзких решений.
«Знаете, Андрей Сергеевич,» – сказала она однажды, внимательно разглядывая preliminary-эскизы, – «а давайте добавим сюда атриум? Это полностью изменит внутреннее пространство комплекса.»
Его сердце откликнулось на её слова, а глаза загорелись – он увидел в её идее не просто новый элемент проекта, а вызов привычному, попытку сделать что-то действительно великое. Они сидели вместе до позднего вечера, забыв о времени и усталости, словно вернувшись в студенческие годы, когда каждый чертёж был наполнен мечтой и азартом.
С течением времени их встречи становились всё дольше, а разговоры – глубже и живее. После официальных совещаний они задерживались в уютном кафе неподалеку, обсуждая не только архитектуру, но и жизнь, мечты, страхи. Лена рассказывала о стажировках в Европе, об идеях и вдохновении, а Андрей делился историями из московской практики, находя в её взгляде понимание и поддержку.
Он не мог точно определить момент, когда профессиональный интерес перерос во что-то большее. Может, это произошло в тот вечер, когда они случайно встретились в холле гостиницы, и разговор перешёл на личные темы. Или когда она с неподдельным восхищением показывала ему старый центр города, рассказывая о каждом здании, словно это были живые истории.
«Ты другой с ней,» – заметила как-то его коллега из московского офиса во время видеозвонка. – «Словно помолодел лет на десять.»
Андрей отшучивался, но в глубине души понимал правду этих слов. Рядом с Леной он вновь почувствовал себя тем увлечённым студентом-архитектором, каким был когда-то. Она не только разделяла его профессиональные взгляды, но и вдохновляла мыслить шире, видеть привычное под новым углом, открывать новые горизонты.
Вика… О Вике он старался думать как можно реже. Каждый звонок домой превращался в мучение – он ощущал фальшь в своём голосе, когда рассказывал о «рабочих встречах» и «совещаниях». Он постоянно откладывал разговор о неизбежном, убеждая себя, что сейчас не время, что нужно сначала завершить проект, а потом разобраться со всем.
— Мы не можем так больше, – сказала Лена в тот роковой вечер, когда Вика неожиданно приехала к гостинице. – Ты должен принять решение. Это нечестно – по отношению ко всем нам.
Её слова прозвучали как приговор, заставив сердце Андрея сжаться от боли и осознания ответственности. В этом тягучем молчании, полном напряжения и невыносимой правды, он понял, что дальше скрывать себя и делать вид, что всё в порядке, невозможно. Он знал, что перед ним стоит выбор, который изменит их жизни навсегда.,Он знал, что она права. Каждое её слово звучало как приговор, и он понимал: рано или поздно всё выйдет наружу, правда всплывёт, как бы он ни старался её скрыть. Но вместо того чтобы признаться и взять ответственность, он продолжал малодушно тянуть время, позволяя ситуации развиваться сама собой, словно надеясь, что она растворится или забудется.
Когда поступило сообщение от Вики, это было словно удар под дых — внезапный, глубокий и болезненный. Одно короткое, простое и жестокое сообщение: «Я всё знаю. Вещи заберёшь у мамы.» В этих четырёх словах содержалась десять лет их жизни — все мечты, надежды и совместные планы, теперь сведённые к безжалостной констатации факта.
