В этот момент телефон выскользнул из ослабевшей руки Татьяны и с тихим гулом упал на пол. Звук удара пронзил тишину комнаты, заставив Павла замолчать на другом конце линии. В помещении повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь монотонным тиканьем старых настенных часов – подарка коллег на её пятидесятилетие. Их размеренный звук напоминал о времени, которое неумолимо бежит вперёд, но не всегда приносит облегчение.
«Алло? Таня? Ты там?» – голос Павла прозвучал осторожно, словно он боялся нарушить что-то невидимое, но важное.
Татьяна не ответила. Она сидела, не двигаясь, и смотрела в окно – туда, где медленно кружились листья, опадавшие с ветвей, словно танцуя в прощальном вальсе осени. Впервые за долгое время в её голове появилась удивительная ясность мысли, будто туман, который давно скрывал её чувства, начал рассеиваться. В этом спокойном моменте она осознавала многое, что прежде казалось слишком тяжелым и непостижимым.,— Таня? Ты там? — голос зазвучал снова, но Татьяна не ответила. Она продолжала смотреть в окно, где осенние листья вальсировали в мягком танце под порывами ветра. В этом мгновении она ощутила необычайную ясность ума, словно туман в голове рассеялся, и впереди открылась дорога без сомнений и тревог.
За стеклом шумел живой город — тот самый, который стал для неё домом на всю жизнь. Каждая улица, каждый переулок казались наполненными воспоминаниями, словно страницы книги, которую она читала снова и снова. Вдалеке в парке маленький Павлик учился кататься на велосипеде, его неуверенные попытки сменялись падениями и быстрыми подъёмами. И именно здесь, в сквере за парком, она когда-то сидела с ним на скамеечке, читая книжки, пока ждала, когда он выйдет из школы. Эти воспоминания наполняли сердце теплом и странной грустью одновременно.
Вечером Татьяна сделала решительный шаг — позвонила в социальную службу. Молодая женщина по имени Марина внимательно выслушала её рассказ, проявив искреннее понимание и сочувствие. Марина пообещала найти для Татьяны достойного социального работника, который сможет помочь в сложной ситуации. На следующий день к ней домой пришёл нотариус — седой мужчина с мягкими глазами, в которых угадывался свет Иисуса. Его присутствие внушало доверие и спокойствие. Он помог оформить завещание, согласно которому квартира должна была перейти в собственность детскому хоспису — месту, где её ценили бы и использовали с заботой.
