Татьяна сидела в своём привычном кресле у окна, погружённая в созерцание осеннего двора, где ветер неспешно гонял жёлтые листья, словно играя с ними в догонялки. На коленях уютно лежал плед — тот самый, связанный мамой ещё тридцать лет назад. Когда-то ярко-синий, он теперь выцвел до нежно-голубого оттенка, словно храня в себе целую жизнь, наполненную воспоминаниями и чувствами. Отказаться от него казалось невозможным — этот плед был для Татьяны чем-то большим, чем просто ткань, он был её связью с прошлым, с мамой, с домом.
Телефонный разговор с братом только что закончился, но она ещё не нажала кнопку отбоя. Рука с телефоном безвольно лежала на подлокотнике кресла. За последний год болезнь значительно ограничила её подвижность, и даже такое простое движение, как поднять руку, казалось теперь усилием, требующим воли и энергии.
— Оль, представляешь, опять сидел у неё два часа, чай пил, слушал её бесконечные истории про работу в библиотеке. Как же меня это достало, — голос Павла, приглушённый расстоянием от трубки, звучал раздражённо, почти с усталостью. — Она опять показывала эти старые фотографии, хвасталась какими-то грамотами…
Татьяна замерла на месте, словно сердце у неё на мгновение остановилось. Впервые за много лет она услышала настоящий голос брата — без наигранной заботы и фальшивой теплоты, которая раньше всегда пряталась за словами. Те самые фотографии были не просто снимками — это была их семейная история: вот они с мамой и маленьким Павликом в парке, вот её первый день в должности заведующей библиотекой, вот Павел, принимающий диплом университета с гордостью в глазах…
— Потерпи ещё немного, — мягко сказала Ольга, жена брата. — Квартира в центре дорого стоит. Как только она освободится… Ты же знаешь, что на Чистых прудах такие квартиры сейчас стоят больше тридцати миллионов.
— Да знаю я! — раздражённо ответил Павел. — Думаешь, легко каждый раз улыбаться и делать вид, что мне не противно видеть, как она превращается в развалину? А эта её квартира… Мы столько лет снимаем жильё, пока она одна занимает трёхкомнатную…
Татьяна прикрыла глаза, пытаясь удержать поток чувств. Перед внутренним взором пронеслись яркие и мучительные воспоминания: молодая, полная надежд заведующая библиотекой, берущая ипотеку на эту квартиру — символ новой жизни и независимости. Радость от будущего была почти осязаемой, но она длилась совсем недолго. Вскоре их с Пашей отец погиб в автокатастрофе, возвращаясь с ночной смены. Татьяна до сих пор помнила тот звонок в четыре утра, который навсегда изменил их судьбы.
