Зоя Владимировна тяжело толкнула дубовую дверь своей квартиры, и сразу же её окутал знакомый, родной аромат — тёплая корица, свежий, только что испечённый хлеб и что-то ещё, едва уловимое, но щемящее сердце почти по-детски. Этот запах мгновенно возвращал её в беззаботные годы детства, когда всё казалось проще и светлее.
— Тётя Клара, — громко позвала она, сбрасывая туфли в прихожей, — я же просила! Вам нельзя напрягаться после операции!
Из кухни донёсся тот самый заразительный, громкий и тёплый смех, который Зоя помнила с самого детства. Этот смех всегда был для неё как лекарство — он мог растопить любую тревогу и усталость.
— Зоенька, милая! Ну что мне делать? Телевизор смотреть? Там же одни ужасы. Лучше я тебе булочек напеку к чаю. Ты у меня всё равно худая — от работы совсем иссохла!
Зоя осторожно вошла на кухню и буквально застыла на месте. Стол был буквально завален угощениями: три противня румяных, аппетитных булочек, большая кастрюля с наваристым борщом, сковорода с хрустящей, золотистой картошкой. Всё пахло так, что пробуждало аппетит и согревало душу.
— Тётя Клара! — воскликнула она, разводя руками. — Это же на целую армию! Мы вдвоём столько не съедим и за неделю!
Семидесятитрёхлетняя женщина в клетчатом фартуке обернулась к ней и лукаво подмигнула. Несмотря на недавнюю операцию на сердце, она выглядела бодрой и полной сил: аккуратно уложенные седые волосы, лёгкий румянец на щеках, блеск в живых, умных глазах.
— А кто сказал, что есть будем только мы?,— Что?.. — тётя Клара вдруг остановилась, будто не расслышала, и с лукавой улыбкой подмигнула, словно играя с настроением в комнате. Несмотря на недавно перенесённую операцию на сердце, она выглядела бодрой и энергичной, словно готовой к новым свершениям. — Я пригласила Стаса и Веру на ужин, — весело произнесла она, аккуратно вытирая руки о клетчатый фартук, который всегда казался ей чуть ли не семейной реликвией. — Пора уже тебе знакомить мужа с семьёй по-настоящему.
Зоя застыла на месте, словно её кто-то внезапно окатил холодной водой. Слова «по-настоящему» в устах тёти Клары звучали не просто как предложение провести обычный вечер вместе. Это означало целую церемонию — рассказы о предках, бесконечные истории из военного времени, вопросы о планах на детей и, конечно же, детальный разбор характера каждого из присутствующих. И Стас… Стас это терпеть не мог. Он не просто не любил такие семейные сборища — он их боялся и всячески избегал.
