Кредит на квартиру я платила сама, без посторонней помощи. Своими руками сдирала старые облупившиеся обои, перекрашивала батареи, чтобы они не портили вид, и выбирала мебель в кредит, тщательно подбирая каждую деталь. Это было моё пространство, моя крепость. И теперь, по закону, квартира должна была оставаться за мной.
Так мне сказал юрист, к которому я обращалась, и так же подтвердила подруга, работающая в агентстве недвижимости. Я была уверена, что всё правильно и справедливо.
Но я не учла одного — свекровь. Её присутствие в нашей жизни всегда было ощутимым, но я не ожидала, что она начнёт вмешиваться именно сейчас.
Первый «наезд» случился уже через неделю после подачи на развод. Я возвращалась домой поздно вечером, усталая и с мыслями о том, как теперь устроить свою жизнь. Открывая дверь, я застыла на пороге.
Свекровь сидела на кухне за столом, неспешно потягивая мой кофе из чашки, которую я обычно использовала утром. На ней был мой халат — тот самый, в котором я обычно ходила по дому, уютно укутанная. Она выглядела так, будто это её собственный дом, а не место, где она всего лишь должна была быть гостем.,Свекровь спокойно сидела за кухонным столом, держа в руках мою чашку с кофе и одетая в мой халат, словно была у себя дома, а не в чужой квартире. Воздух был пропитан запахом свежезаваренного кофе, и это только усиливало ощущение вторжения.
Рядом с ней стояла большая дорожная сумка, словно она уже собиралась оставаться здесь надолго.
— Ты чего здесь? — я спросила, не скрывая удивления и растерянности.
— А я к сыну, — ответила она спокойно, делая небольшой глоток кофе. — Разводитесь — так что ему будет где жить.
Слова прозвучали как удар ножом. Я почувствовала, как внутри всё сжалось.
— Подожди… Это моя квартира, — выдавила я, пытаясь сохранить хоть каплю уверенности.
— Ты его жена! Была! Пока не разрушила семью! — свекровь резко встала и с грохотом поставила чашку на стол. — А квартиру мы ещё посмотрим, кому она должна остаться. Олег мужчина, ему тяжелее. Ты себе найдёшь кого-то ещё.
Мои руки затряслись от напряжения и бессилия. Я не могла поверить, что она так беззастенчиво вторгается в мою жизнь.
— Собирайтесь. Оба, — сказала я, стараясь звучать твёрдо, хотя голос дрожал.
— Да не кипятись ты, — её тон вдруг стал сладким и ехидным, как заветренный торт. — Всё по-человечески решим. Тебе что, жалко, что ли? Ты молодая, всё у тебя будет. А у нас семья рушится! Имущество должно оставаться в семье!
