Она смотрела на меня так, будто я была воровкой, пытающейся унести их последнее, и в её глазах не было ни капли сочувствия. Только холод и обвинение.,— Да не кипятись ты, — свекровь внезапно сменила тон на сладкий, словно давно забытый заветренный торт, — Всё по-человечески решим.
Её взгляд был холодным и оценивающим, будто я — воровка, которая собирается унести их последнее, не оставив ничего взамен. В этом взгляде не было ни капли сочувствия, только отчуждение и скрытая враждебность.
Олег пришёл через полчаса.
Он был пьяный. Его походка была неуверенной, и в глазах мелькала усталость, но он даже не обратил на меня внимания. Просто плюхнулся на диван, включил телевизор и уставился в экран, словно я вовсе не существовала в этой комнате.
— Мы тут поживём пока, — бросил он через плечо, не поворачиваясь. — Потом решим, как делить.
Я стояла в прихожей, сжимая ключи в руке, и чувствовала, как моё лицо заливает жаром от злости и обиды. Внутри всё кипело, но я старалась сохранить спокойствие.
— Никакого «поживём», — мой голос дрожал, но я говорила чётко и твёрдо. — Завтра не будет ни тебя, ни твоей мамы.
Свекровь вспыхнула, её лицо покраснело, и она резко ответила:
— Попробуй только выгнать! В суд подадим! За совместно нажитое имущество! Ты тут за его счёт жила! Он мужик, ему положено больше!
Я рассмеялась — горько и сдавленно, потому что это всё казалось таким абсурдом и несправедливым.
— За его счёт? — спросила я, не скрывая иронии. — А за чей? — Она даже не моргнула. — Кому ты обязана, что под тебя мебель купили?,— Мебель я купила на свою зарплату! — выкрикнула я, не сдерживая гнева, который копился внутри столько времени. — И квартиру на свою! И кредиты платила я! А ваш сын весь брак проработал на полставки, чтобы было время «переосмысливать жизнь»!
Эти слова вырвались из меня как горький упрёк, который давно требовал выхода. Я чувствовала, как внутри всё сжимается от боли и несправедливости, но не могла остановиться. Это была моя правда, и я хотела, чтобы её услышали.
Ночью я плакала. Слёзы текли бесконтрольно, смешиваясь с усталостью, которая будто въелась в каждую клеточку моего тела. Плакала от глубокой обиды, от предательства, которое казалось невозможным перенести. В темноте комнаты я однажды осознала, насколько сильно меня ранили те, кого я когда-то считала близкими.
Утром, когда первые лучи солнца осторожно проникли в комнату, приехал мой брат. Его появление внушало надежду и поддержку — он был моей опорой в этот трудный момент.
