Вика выдавила улыбку. Она не просила их приезжать, а теперь придется готовить, убирать и терпеть их замечания.
Когда Саша вернулся домой, картина стала еще веселее. Он вошел, увидел толпу в гостиной и замер.
— Вик, это кто? — он тихо спросил, отведя Вику в сторону.
— Моя родня, — Вика вздохнула. — Тетя Люба, Григорий Иванович и Вера. Приехали мосты смотреть. И, похоже, жить у нас.
— Жить? — Саша нахмурился, но быстро взял себя в руки. — Ладно, разберемся. Здравствуйте, Любовь Павловна, Григорий Иванович!
— Сашка, здорово! — Григорий Иванович пожал ему руку так, что Саша поморщился. — Ну, показывай, как вы тут живете. А то Вика что-то бледная, кормишь ее вообще?
Саша натянуто улыбнулся, а Вика пошла на кухню, чтобы хоть как-то занять себя. Она чистила картошку, слушая, как тетя Люба громко рассказывает про деревенскую жизнь, а Григорий Иванович учит Сашу, как «правильно» чинить розетки. Вера сидела в углу, листая телефон, и иногда бросала: «Мам, тут скучно».
— Викуль, ты как? — Саша заглянул на кухню, пока гости отвлеклись на телевизор.
— Не знаю, — Вика посмотрела на него устало. — Прости меня. Они без предупреждения. И я уже слышу, как мне надо «поучиться хозяйству». Саша, я не выдержу неделю.
— Потерпим пару дней, — он обнял ее за плечи. — Может, они быстрее уедут.
Но Вика уже сомневалась. Она вспомнила, как мама всегда твердила: «Родня — это святое, Вика, их надо уважать». Но сейчас ей хотелось только одного — чтобы эта «святая родня» исчезла.
На следующий день тетя Люба объявила, что они едут смотреть Дворцовый мост. Вика, обрадовавшись возможности отдохнуть, дала им карту, объяснила, как доехать до центра, и даже вызвала такси. Она стояла у окна, глядя, как они грузятся в машину, и чувствовала, как напряжение отпускает.
— Викуль, наконец-то тишина, — Саша рухнул на диван. — Я думал, они вчера до полуночи будут про свои трактора рассказывать.
— Не расслабляйся, — Вика покачала головой. — Они к вечеру вернутся. И, держу пари, опять потребуют «семейный обед».
Она оказалась права. К пяти часам родственники ввалились в квартиру, громкие и, как всегда, голодные. Тетя Люба, не снимая платка, направилась на кухню, где Вика пыталась приготовить ужин.
— Вика, ты что, просто картошку жаришь? — она заглянула в сковородку. — Надо бы туда сала кинуть, для вкуса. У нас в деревне без сала не едят.
— Любовь Павловна, у нас сала нет, — Вика старалась не сорваться. — Но я добавлю лук, будет вкусно.
— Лук! — тетя Люба хмыкнула, открывая холодильник. — Ну, вы, городские, совсем от жизни отвыкли. Где у тебя масло?
Вика глубоко вдохнула, напоминая себе, что это временно. Но тетя Люба уже начала хозяйничать: переставлять банки, комментировать, что «мяса маловато», и давать советы, как правильно резать овощи. Григорий Иванович, устроившись в гостиной, рассказывал Саше, как они в деревне свиней режут, а Вера, как обычно, сидела в телефоне.
