Когда Таня открыла дверь, на пороге стояла Лида — с двумя огромными сумками, в обтягиващих леггинсах и с недовольным лицом.
— Привет. Ты откуда здесь? — Таня отступила назад, пропуская сестру.
— Уволили. Всё, больше нет смысла оставаться в Климовске. Жить негде. У Сашки новая баба, у меня ноль на счёте. Я с мамой поговорила — поживу у вас немного. В комнате всё ещё наши кровати стоят?
— Стоят… — Таня кивнула и машинально посмотрела в сторону кухни, где варился суп. — Проходи.
Лида бросила сумки в прихожей и пошла прямиком в комнату. Открыла окно, растянулась на кровати.
— А ты как тут? По-прежнему?
— Работаю, как обычно. Нас недавно перевели на удалёнку.
— А! Знаешь, я думала, ты в Москву уехала. Говорили же, что тебе там предлагали место.
— Предлагали. Но с мамой всё сложнее, сама знаешь. Ей одной тяжело. А ты? Что с работой?
— Да чё, касса, касса, потом сменный график, потом новые требования. Сократили, сказали, что неэффективно работаю. Им бы на себе попробовать десять часов на ногах постоять.
— Ты же говорила, что тебе всё там нравилось.
— Пока не начали гонять, как проклятую. И вообще — ты где была? Даже не написала, когда я развелась.
— Я не знала. Ты сама не писала.
— Ну извини, я не сразу побежала в инстаграм выкладывать: ура, свободна. Это вообще-то не праздник.
Таня хотела ответить, но передумала. Ушла на кухню, помешала суп.
— Ужин скоро будет. Мама придёт с процедур — поедим.
Через неделю Лида вела себя так, будто никогда отсюда не уезжала.
Открывала холодильник, пила молоко из бутылки, громко разговаривала по телефону, занимала ванную на час. А главное, ни слова о поиске работы.
— Я тут подумала, — заявила она однажды за ужином, — может, ты поспрашиваешь у себя в офисе? На ресепшн, или документы подшивать. Я не глупая, быстро соображаю.
— У нас нет таких вакансий, — спокойно ответила Таня.
— Ну ты же можешь поговорить. Просто так — узнать. Ты ж там почти начальница уже?
— Не начальница. Просто старший аналитик.
— Ну вот! Не из тех, кто «просто». Вспомни, как я тебя всегда защищала. В школе, в универе — кто был рядом? Кто за тебя вступался, когда тебе записки в портфель клали?
— Ты правда так думаешь?
— А как иначе? Я тебя тянула! Всегда! Ты ж без меня как без навигатора.
— Лида, ты не защищала. Ты шутила надо мной. Ты обзывала меня ботаншей, стыдилась. Ты пыталась делать вид, что не знаешь меня!
— Это ты сейчас всё преувеличиваешь. Мне тоже было тяжело. Я пыталась в жизни устроиться, а ты всегда была под крылышком. Тебя все хвалили: «умная девочка, перспективная». А мне самой всего добиваться приходилось.
— Неужели? — Таня посмотрела на сестру в упор. — А я помню, как ты приходила ко мне за деньгами на маникюр, как брала мои куртки без спроса, как прятала мои тетради перед контрольными. Это тоже «сама добивалась»?
— Ты чего завелась? Что, теперь будешь меня упрекать?
— Нет. Просто я устала. Всю жизнь — ты яркая, весёлая, любимая. А я — тихая, «удобная». А теперь ты тут, с баулами, снова просишь. А мне 32, и я больше не хочу быть твоей младшей, которую можно обидеть и потом сказать, что «это шутка».
— Ну и не будь. Только не строй из себя принцессу. Повезло тебе — попала в хорошее место. А мне не повезло. И что теперь?
— Ничего, — Таня встала, отнесла тарелку в мойку. — Просто живи тут, не мешай. Работу ищи сама. И не надо врать, что ты меня берегла.
Через месяц Лида всё так же сидела в телефоне, жаловалась подругам и ходила на собеседования «просто посмотреть».
Потом Тане пришло письмо: предложение работы в московском офисе. Повышение, съёмная квартира за счёт компании, оплата переезда.
Она молчала два дня. Потом сказала маме.
