— Да, знаю, — уверенно кивнул Виталий. — И мне всё равно, что об этом думают соседи и даже ты, мама.
Наступило тягостное молчание. Лидия Васильевна, кажется, и сама была слегка смущена собственной несдержанностью. Но гордость не позволила ей отступить.
— Ты понимаешь, что это может сказаться и на вашей будущей жизни? — наконец проговорила она.
— Понимаю, — ответила Аня. — Но у каждого свой путь. И я продолжаю помогать сестре, чем могу.
— Мама, — сказал Виталий, — этот разговор закончен. Мы с Аней поженимся, нравится тебе это или нет.
— Лидочка, ну что ты творишь? — тихо спросил вечером Павел Константинович, когда они остались вдвоём. — Я понимаю твоё беспокойство, но ты же видишь, что сын упрямо идёт своим путём. Зачем ты лезешь в его жизнь?
— Я хочу уберечь его от беды, — прошептала Лидия Васильевна. — У нас слишком разные семьи, да ещё эти странные истории.
— Но ты сама знаешь, как бывает. Всякое случается. Даже если её сестра действительно преступница, это ещё не значит, что Аня плохая.
Она ответила не сразу. Взгляд её скользил по стене, где висели семейные фотографии. На одной — Виталий в детстве: радостно улыбался, стоя рядом с мамой. На другой — уже подростком, вместе с отцом и маленьким дворовым пёсиком. Тогда он был беззаботный, свободный. А теперь собирается жениться, и мать никак не может это принять.
— Всё равно я не позволю этой свадьбе состояться, — сказала она наконец. — Я слишком хорошо знаю жизнь…
Виталий же был растерян и зол. Он позвонил Ане, извинился за поведение матери, пообещал, что это как-то уладится. А потом устроил эмоциональный разговор с отцом.
— Пап, ты же всегда был дипломатом. Почему не можешь повлиять на маму? Мне надоело, что она весь мир меряет по себе.
— Я пытался, сынок, — развёл руками Павел Константинович. — Мне кажется, у неё есть какие-то болезненные воспоминания о прошлом, она не говорит, но я чувствую.
И отец предложил вызвать на помощь «тяжёлую артиллерию» — то есть Марию Васильевну, младшую сестру Лидии Васильевны, которая жила в пригороде. Та всегда умела разговаривать со старшей сестрой строго, но по-доброму.
— Может, она образумит твою мать, — вздохнул отец. — Иначе всё плохо кончится.
Через день приехала та самая Мария Васильевна — невысокая женщина в очках, с которой Виталий всегда чувствовал себя чуть неловко, потому что она говорила правду в глаза без обиняков. Она разулась в прихожей, осторожно поставила сумку на пол, прошла на кухню:
— Лида, вы тут совсем насмерть сцепились, что ли? Мне уже Павел позвонил, сказал, какая беда творится.
Лидия Васильевна посмотрела на неё с вызовом:
— Мария, у нас нет никакой беды, не преувеличивай. Просто я считаю, что мой сын ошибается.
— Ошибается, говоришь? — переспросила та. — И повторяет твои же ошибки?
Она посмотрела на старшую сестру взглядом, который будто бы раздевал её душу догола. Лидия Васильевна сконфузилась, села на стул и поманила сестру рукой:
— Давай только без намёков, хорошо?
Но Мария Васильевна заговорила прямо:
