У Алевтины не всегда была возможность присмотреть за дочерью, поэтому Веру “воспитывали” все сотрудницы клуба, а баба Зина часто подкармливала девочку — приносила из дома полноценные обеды. Але все это очень не нравилось и она давно начала планировать увольнение, вот только пока не придумала, чем ей заниматься дальше.
Муж постоянно говорил, что если она уволится, то он не собирается тащить на себе ее жену и падчерицу, поэтому Аля откладывала с увольнением.
Но однажды произошел случай, который заставил Касаткину принять решение молниеносно. Женщина шла по коридору от зала в гримерку и еще издалека увидела свою пятилетнюю дочь, которая пошатываясь и придерживаясь рукой за стену шла на огромных каблуках.
Из-за угла появился скрипач — Леня Базов. Мужчина улыбнулся и потрепав девочку по голове, громко сказал:
— О, вот и молодая смена подрастает.
Алевтину словно молнией ударило:
— Слышь, Лёнчик, ты язык-то прикуси, — закричала горе-мать.
— Да, ладно, тебе, Алевтина. Ты обиделась что ли? Я же в шутку, – улыбнулся музыкант.
— Моя дочь никогда не станет такой, как я. Она будет учиться и выберется в люди из этого болота, — разозлилась танцовщица.
— Да, — скривился скрипач, — а кем же она станет, если с самого рождения, ничего другого не видит? Наивная ты, Алька. Твоя Вера заменит тебя у шеста, когда тебя на старости лет радикулит схватит. Вон, как бабу Зину, — засмеялся мужчина, – она ведь тоже когда-то стрекозой скакала — канкан танцевала для партийных работников, а теперь перья на метлу сменила.
— Что ты несешь? – удивилась Касаткина.
— Правду говорю. Да ты сама у нее спроси. А заодно о том, почему с ней ее собственная дочь не общается. Ирина замуж вышла и двоих детей воспитывает. Баба Зина своих внуков не видит. Потому, что зять не желает. Вот так-то.
В этот же день Алевтина собрала чемоданы и съехала с квартиры Бориса. Вместе с дочерью она поехала к бабе Зине и снова сняла у той комнату. На работу в клуб Алевтина больше не вышла.
На тот момент у нее было немало отложено денег. Женщина собирала деньги на дом. Она мечтала жить в большом доме вместе со своей семьей. На дом не хватило, а вот двухкомнатную квартиру бывшая танцовщица смогла купить. Туда и переехала вместе с дочкой.
С Борисом Шторном женщина развелась. У нее после разговора с супругом словно глаза открылись. Разве нормальный муж позволит своей жене жить и работать в таких условиях? Шторну только деньги нужны были, а на чувства ребенка ему начхать, да и на супругу тоже.
Возвращаться в больницу, чтобы работать медсестрой, Алевтина не захотела. Женщина окончила курсы массажа, затем — еще одни, а потом некоторое время обучалась разнообразным техникам. Алевтина Николаевна Касаткина до сих пор работает массажисткой в элитном салоне красоты.
За долгие годы она стала настоящим профессионалом. Клиентов у нее масса, а другие заведения то и дело норовят переманить массажиста к себе. Да только у Алевтины Николаевны совсем другие планы. Она давно думает, что нужно прекратить работать наемным работником.
Она давно созрела для того, чтобы открыть собственный массажный салон, да только денег на это не хватает. То дочь училась, то машину купила, то ремонт в квартире, в общем, сплошной круговорот.
Брать кредит не хотелось. Касаткина вообще не признавала такого. Женщина всегда говорила по этому поводу:
— Берешь чужое, а отдавать то свое надо, еще и с процентами.
Пока Алевтина Николаевна выхода из ситуации не видела, но она знала, что он найдется, нужно просто поймать момент, когда он настанет — не упустить его. Вскоре возможность представилась и массажистка ухватилась за нее обеими крепкими руками.
52-летняя Римма Павловна Карлова была давней клиенткой Алевтины Николаевны. Женщина ходила на массаж только к Але в течение уже десяти лет. Женщины были друг для друга не только массажист и клиентка, но и сблизились за это время, стали больше подругами, чем клиентом и специалист по массажу.
Например, Алевтина знала очень многое о жизни Карловой — о ее семье, муже, сыне и о том, что Римма воспитывала сына своего, рано ушедшего, старшего родного брата — Ивана.
Брата клиентки массажистки на стало давно. Он умер вместе с женой на даче, отравившись грибами. Эта была огромная трагедия для, достаточно обеспеченной семьи, об этом даже в газете писали в то время.
У супругов остался сын — пятилетний Ваня Давыдов. Родная тебя не позволила, чтобы мальчик оказался в детском доме и оформила опекунство над племянником.
— Моему родному сыну — Антоше было тогда семь лет, а Ивану — шесть. Я никогда не делала разделения между детьми. Мальчики росли как родные братья, — вздохнула Римма.
Клиентка Алевтины Николаевны очень любила поговорить и нередко оставалась после сеанса, чтобы выпить в массажном кабинете чай, расслабиться, поговорить. Женщина оплачивала двойное время, чтобы задерживаться на разговор с Алей.
— Я ничего для него не жалела — частная школа, индивидуальное домашнее обучение, университет, реабилитация, поездки в эти его Тибеты, а он мне теперь устраивает бог знает что, — мадам Карлова промокнула глаза платком.
— Да что случилось, Римма Павловна, ты можешь рассказать? – поинтересовалась массажистка.
— Он требует передать ему управление бизнесом покойного отца, — надула губы Римма, — все это время я и мой супруг — Андрей Евгеньевич Карлов управляли мега центром, а теперь вдруг. Как он собирается это делать? Он же не разговаривает?
— Твой племянник — глухонемой? – удивилась Алевтина, которая никогда не слышала об этом.
— Нет, он не глухой. Он слышит все, но не разговаривает. Вообще-то, он родился полностью здоровым, но потом перестал разговаривать в пять лет. Так на него повлияла кончина родителей. Сколько мы с Андреем по психотерапевтам его водили, даже при помощи гипноза с ним работали, да толку — ноль.
— Но должны же быть какие-то методы лечения, воздействия, — спросила Алевтина.
— Ничего нет, — покачала головой Римма Павловна, — все говорят в один голос: нужен толчок, нужен такой же стресс, и возможно обратная реакция повлияет так, что он снова заговорит.
— Надо же. А как же он собирается управлять бизнесом отца, если разговаривать не умеет? – спросила Алевтина.
