– Как вы тут? – спрашивает Лена, осматриваясь. – Все по-старому?
– Все отлично, – отвечаю я. – Мы счастливы.
– Ну и хорошо, – кивает Лена и идет целовать Глеба в щеку. Легко, будто по-родственному. Только взгляд у нее в этот момент чуть задерживается на моем муже.
Я это замечаю. Тогда – в первый раз – я не понимаю, что именно меня царапнуло. Вроде ничего…
Просто слишком теплый.
Просто чуть дольше, чем нужно.
Просто мой муж, и моя сестра.
Но я прогоняю эту мысль. Ерунда. Глупость.
Это ведь Лена. Ее муж – профессор. У нее все есть. Ей не нужен мой Глеб…
А потом я слышу, как Глеб уходит в ванную с телефоном. И смеется. Тихо, коротко. Не как обычно. И я понимаю, что этого смеха в нашей квартире не было давно. Он стал редкостью, как солнечный день в ноябре. Но он звучит сейчас – не для меня, а для кого-то там, за дверью.
Может, он говорит братом. Может, с другом. А может…
Но я пока верю в стабильность. В морскую волну на шторах. В кофе по утрам. В нас.
Я не спрашиваю, кто там у него на том конце. Просто ставлю чашку в раковину и мою ее с усилием, будто оттираю не кофе, а мысль, что мне лучше бы ничего не знать.
Когда Глеб выходит из ванной, он выглядит расслабленным. Полуулыбки еще держится на его лице. Я уже сижу за ноутбуком, якобы сосредоточенная на эскизах. Он целует меня в макушку.
– Не засиживайся, Ева, – говорит. – У тебя глаза быстро устают.
– Угу, – киваю, не поднимая взгляда. – А ты чего смеялся в ванной?
Глеб чуть замирает. Едва заметно.
– Антон мем скинул, – отвечает. – Про собаку в очках. Показать?
– Не надо. Не хочу прерываться.
Он уходит на кухню, а я продолжаю смотреть в экран, хотя там уже давно ничего не меняется.
Антон. Мем. Собака. Очки. Убедительно. Почти.
Только Антон вечно шлет Глебу видосы с машинами и девчонками в бикини, и ни разу – собаку в очках. Но может, и правда просто прислал собаку. Всякое бывает.
На следующий день Глеб задерживается на работе.
– Срочный созвон с москвичами, – пишет он в мессенджере. – Поужинай без меня.
Я достаю из духовки курицу и сажусь есть одна. Кошка Марта прыгает на подоконник и смотрит на меня с таким видом, будто тоже в курсе, что «москвичи» – это термин для наивных.
Когда Глеб возвращается, пахнет чужими духами. Очень слабо, почти неуловимо. Нотка цитруса и ванили. Я знаю этот запах. Такие духи есть у Лены.
Я просто накручиваю себя. Просто мимо кто-то прошел в метро.
Я ведь не из ревнивых. Мы не такие. У нас стабильность. Морская волна. Кофе.
– Как «москвичи»? – спрашиваю спокойно, собирая на стол.
– Как всегда, – говорит Глеб и лениво зевает. – Хочешь – уволюсь и буду дома сидеть.
– И что делать будешь?..
– Ходить за тобой и критиковать эскизы.
Я улыбаюсь, но внутри – пусто. Слова есть, шутки есть. А вот радости в них больше нет…
