Вот уже минут десять Серафима Львовна, не стесняясь в выражениях, очень громким голосом, чтобы и в соседних квартирах тоже могли всё слышать и быть в курсе, выговаривала своей дочери Зинаиде всё, что она думает о ней, о её никчёмном муже Сергее и об их бестолковой, бессмысленной, неудачной жизни.
Серафима Львовна не сообщала что-то новое ни самой Зинаиде, ни жильцам из соседних квартир, которые вынуждены были слышать всё, если не затыкали уши.
Вот уже много лет она говорила дочери по сути одно и то же. И говорила не реже, чем раз в неделю. Бывали такие недели, когда Серафима Львовна дважды позволяла себе напомнить дочери всё, что она о ней думает.
Из чего можно сделать вывод, что Зинаида вот уже многие годы ведёт себя с матерью как «барыня, которая в качестве прислуги решила нанять себе свою родную мать». Более того, Зинаида, по словам матери, ни в грош не ставит интересы самой Серафимы Львовны, хотя и живёт в её квартире.
И при этом, если судить по словам Серафимы Львовны, Зинаида не кто иная, как «самая обычная ленивая корова, которая постоянно врёт. Мало того, она ещё и неблагодарная дочь, руки которой растут не из того места».
Обычно свои моноспектакли Серафима Львовна устраивала только тогда, когда в квартире был и её зять Сергей. Это было обязательным условием. Для чего? Только чтобы не повторять сказанное дважды. Потому что многое, из того, что говорилось, относилось к мужу Зинаиды — Сергею.
Ну… Что касается Сергея, то… опять же, если верить Серафиме Львовне, то… это была «на редкость бесцельная, бестолковая, бесполезная во всех смыслах, ленивая, трусливая, хитрая и лживая личность».
Более всего Серафиму Львовну возмущал тот факт, что сама Зинаида ничего плохого не видела в своём муже, а наоборот, видела только хорошее. Но Серафима Львовна нашла этому простое объяснение. Она считала, что дочь назло ей не хочет признавать, что её муж — «подлец, каких поискать».
Конечно же, и Зинаиду, и Сергея огорчали эти слова Серафимы Львовны в их адрес. Но… Они не отвечали ей грубостью на грубость и ни разу за всё время не сказали ей плохого или грубого слова.
Серафима Львовна воспринимала такое безответное поведение дочери и зятя, как само собой разумеющееся.
«А что они могут возразить! — думала Серафима Львовна. — Если всё сказанное мною — это правда!»
Но в этот день, ругая дочь и зятя, Серафима Львовна допустила непростительную ошибку. Как она потом сама говорила, её чёрт попутал.
«О! Если бы я только знала, что всё так плохо кончится! — горько жаловалась Серафима Львовна самой себе. — Но мне и в голову не могло прийти, что Лёва будет дома».
Одиннадцатилетний Лёва — это любимый внук Серафимы Львовны и единственный сын Зинаиды и Сергея. Он родился 14 марта и его в честь прадедушки, отца Серафимы Львовны, назвали Львом.
Серафима Львовна души во внуке не чаяла, но при этом, что самое главное, она очень сильно его боялась. Страх, какой Серафима Львовна испытывала перед внуком, носил какой-то мистический характер. В его присутствии Серафима Львовна испытывала сильнейшие таинственные переживания, которые и не могла объяснить, и не пыталась.
Возможно, это было связано с тем, что Лев был очень похож на своего прадедушку — отца Серафимы Львовны. А может, с чем-то другим. Одним словом — неважно. Главное, что она его боялась, и боялась очень сильно.
«Я ведь обычно, — объясняла позже Серафима Львовна самой себе, — ну, прежде чем начинаю дочку и зятя отчитывать, всегда проверяю, что в квартире нет никого лишнего. А тут, ну просто, как будто помутнение какое в разуме. Вижу, что зять дома, а Зина — на кухне, ну и понесло меня. Самое обидное, что именно в этот раз я нашла такие слова, каких до сих пор никогда Зинаиде не говорила. А главное то, что я играла с таким вдохновением, какого никогда не было. На меня вдруг что-то свыше снизошло.
Я сама чувствовала, когда говорила ей гадости про неё и про мужа её, что никогда моё искусство не поднималось до таких вершин. А тут, на тебе! Оказывается, весь мой бред слышал Лёвушка. Какой ужас. Как стыдно-то».
Лёва вышел из своей комнаты где-то в середине монолога бабушки. Он увидел, что из спальни торчит испуганная голова отца.
— Папа, это кто там с ума сходит? — спросил Лёва.
У Сергея, когда он увидел выходящего из своей комнаты сына, от неожиданности глаза стали в два раза шире.
— Ты разве не в школе? — спросил Сергей.
— Сегодня мне к десяти, — ответил Лёва и кивнул в сторону кухни. — Ты лучше мне скажи, что там происходит? Может, специалистов вызвать?
— Нет-нет, — чуть слышно говорил Сергей, — специалистов не надо.
— Да как не надо? — Лёва кивнул в сторону кухни. — По-моему, здесь без специалистов не обойтись.
— Это бабушка, сынок, — ответил папа, — с мамой разговаривает. Давай лучше не будем им мешать. Ну их. От греха подальше. Они сейчас поговорят, и всё будет в порядке. Ты не бойся. С бабушкой — всё в порядке. Ей специалист не поможет. Просто… Видишь ли, в чём дело. В нашей семье — это обычная история.
— Обычная? — с удивлением сказал Лёва. — А вы забавнее, чем я думал.
Лёва подошёл поближе к дверям кухни. Минут пять он молча слушал и с пониманием кивал головой.
После того как Серафима Львовна сообщила дочери всё, что хотела сказать, и приказала ей валить куда подальше, Зинаида быстро выскочила из кухни и… натолкнулась на Лёву.
— Лёва? — испуганна сказала Зинаида. — А ты разве…
— К десяти пойду, — поспешил сообщить Лёва и прошёл на кухню.
Здесь надо было видеть лицо Серафимы Львовны. Она бесшумно открывала и закрывала рот, пытаясь что-то сказать, но ничего не получалось. У неё не было даже сил издать обычный звук.
— А что это у вас сейчас здесь происходило? — поинтересовался Лёва, спокойно подходя к столу и усаживаясь на стул. — Вы тут, я слушал, разговаривали? Так громко? Мама, я очень прошу тебя вернуться, — крикнул Лёва. — Папа, ты тоже, пожалуйста, зайди на кухню.
Зинаида и Сергей молча встали в дверях кухни, боясь пройти дальше.
— Не надо стоять в дверях, — сказал Лёва. — Что за привычка? Садитесь за стол. Бабушка не кусается. Ты не кусаешься, бабушка?
Серафима Львовна испуганно замотала головой, всем своим видом показывая, что она не кусается.
Когда все сели за стол, Лёва выдержал небольшую паузу, в течение которой он с интересом рассматривал всех своих родных и понимающе кивал головой.
— До сих пор я думал, — произнёс Лёва, — что такое только в страшном кино бывает.
— В каком кино, сынок? — тихо и испуганно спросила Зинаида.
— В фильмах, мама, — весело ответил Лёва и подмигнул бабушке, — в грустных мелодрамах с плохими финалами. В таких фильмах, как правило, матери-эгоистки выращивают из своих дочерей для себя бессловесную покорную прислугу и козу отпущения в одном флаконе. А самое грустное, что вырастив из дочери бессловесную прислугу, матери начинают упрекать их в том, в чём сами виноваты. Такое забавное кино. Никогда не думал, что такое может быть в реальности. Мне и в голову не могло прийти, что это всё — не сказки. И что это не выдумки писателей-фантастов и сценаристов с неуёмной фантазией. Я и подумать не мог, что всё это происходит на самом деле. И не где-то, а в моей семье. Это, конечно… более чем. Слов нет.
— Видишь ли, Лёва, — сказала Серафима Львовна, бросая тревожные взгляды на дочь и зятя. — В жизни взрослых людей бывают такие периоды, когда…
— Когда некоторые сходят с ума, — перебил Лёва. — Понимаю, бабушка.
— Ты всё не так понял, Лёва… — начала было оправдываться Серафима Львовна, но Лёва её не слушал.
— И давно у нас в семье такое происходит? — спросил Лёва, посмотрев сначала на маму, а затем на папу.
Зинаида опустила глаза.
— Лет шесть уже, — тихо сказал Сергей. — Сразу, как ты пошёл в детский сад, так и началось.
— Но ты не подумай, сынок, что мы не берегли твои нервы, — сказала Зинаида. — В твоём присутствии мы никогда… Бабушка тебя любит и она сходила с ума… то есть… я хотела сказать, она ругала нас, только когда тебя не было дома. Это вот сегодня… — Зинаида испуганно посмотрела на мать, — она чего-то вдруг не усмотрела, что ты дома.
— Ну, допустим, — сухо произнёс Лёва. — Вы не знали, что я дома и… Но где гарантия, что в будущем вы снова не допустите подобной ошибки и… А вдруг вы опять позволите себе подобное в моём присутствии? Где гарантии, я вас спрашиваю, что завтра моя детская психика снова не будет травмирована безумством бабушки?
— Сын! — уверенно и твёрдо сказал Сергей. — Я тебе обещаю, что больше никогда в твоём присутствии подобного не повторится.
— Обещаешь? — серьёзно спросил Лёва.
— Я клянусь тебе, что в твоём присутствии… никогда! — сказал Сергей.
— Я верю тебе, папа. — сказал Лёва. — Хотя нас в школе и учат не верить клятвам и обещаниям, но… Я тебе верю. А что ты скажешь, бабушка?
— Лёва, я клянусь, что это вышло случайно, — ответила Серафима Львовна. — Но ты же сам видишь, что за шесть лет — это первый прокол с нашей стороны.
— Ой, не знаю, бабушка, не знаю, — серьёзно сказал Лёва. — А вдруг дальше больше будет? А вдруг у тебя уже какие-то необратимые последствия в голове происходят, и ты уже не отвечаешь за свои слова? Сегодня говоришь одно, а завтра забудешь и скажешь другое?
— Я отвечаю, Лёва, отвечаю! — горячо убеждала Серафима Львовна. — И с головой у меня всё в порядке. Поверь!
— Насчёт головы сомневаюсь, — сказал Лёва.
— Ну как мне убедить тебя, Лёва? — воскликнула Серафима Львовна.
Но Лёва как будто не слышал её и продолжал размышлять.
— А что если нам сдать тебя в дом какой-нибудь? — задумчиво произнёс он. — Ну, в самом деле, чего рисковать. А так, сдадим тебя в руки специалистов, и все проблемы решены. И моя детская психика больше не будет травмирована. Да и сама себе ты будешь не опасна.
— Лёва, я очень прошу, не сдавайте меня ни в какой дом, никаким специалистам, — сказала Серафима Львовна и заплакала. — Я больше не буду.
— Ладно, — снисходительно ответил Лёва, — насчёт дома и специалистов — это я так… Будем считать, что это мой спектакль одного актёра. Но только, бабушка, помни, что я ещё ребёнок, и психика моя — не такая крепкая, как у мамы или у папы. И в следующий раз я могу не сдержаться и быть жестоким. Это касается всех вас. Может, вы не в курсе, но сегодня не те времена, когда в присутствии детей их родные и близкие могут позволять себе подобное.
— Мы всё поняли, сынок, — сказала Зинаида. — Мы возьмём себя в руки и… Больше никогда.
— Надеюсь, — сухо ответил Лёва. Он немного подумал и, горько усмехнувшись, добавил. — Как это ещё до сих пор на вас соседи жалобу не накатали куда положено. А то давно бы уже меня от вас забрали. Как дети, честное слово.
Лёва посмотрел на часы.
— Провозился здесь с вами, — сердито сказал он. — В школу опаздываю.
Лёва убежал в школу. Сергей и Зинаида ушли на работу. Серафима Львовна сварила себе кофе, достала из холодильника мороженое и… задумалась о своей жизни.
/ Михаил Лекс / 15.03.2022 / Понравилось? Буду рад лайку, репосту и комментарию. Подпишитесь, чтобы не пропустить новые истории. Комментарии592
