Шок застилал глаза, и я просто стояла, затаив дыхание, ощущая, как холодная бездна внутри разрастается, угрожая поглотить меня целиком.
Пальцы дрожали, когда я взяла телефон. Денис не отвечал. Сообщения висели непрочитанными.
Я глубоко вдохнула. Нужно было узнать правду.
Может, я ошибаюсь? Может, у этого рисунка есть другое объяснение? Настоящее, какое-нибудь.
Мой сын ведь не мог нарисовать. Ему всего два, он писать не умеет. А дети на рисунке – с портфелями, и письмо написано детской рукой, с ошибками.
Я открыла контакты и набрала знакомую, Люду.
Ее муж Паша уходил на этот контракт вместе с Денисом.
Может, она что-то знает?
— Привет, как ты там? — начался звонок, и тут же включилось видео.
Люда стояла на кухне и лепила пельмени.
Сразу же начала рассказывать, какой на рынке справа в ларьке хороший фарш продают.
Я попыталась ее остановить. Мне сейчас не до мяса – я скоро сама в фарш себя перекручу от неведения.
— Люд, а ничего по поводу возвращения не известно? – резко прервала я ее, прикусив губу от неудобства.
Она недоуменно замолчала, повернула камеру на себя, а за ее спиной появился Пашка.
— Какого возвращения, Ален? Три дня как все вернулись.
Я даже не сразу поняла, что она сказала.
Возвращение? Три дня?
Грудь свело судорогой.
Я сглотнула, чувствуя, как откуда-то изнутри поднимается ледяная боль.
– Аленка, здарова! Где там Дэнчик? Трубку не берет. Передай, чтобы зашел сегодня, я у него шуруповерт на пару дней подрежу, – вклинился Паша, выхватывая у Люды телефон.
— Ага, передам. Спасибо, — выдавила я и дрожащими руками сбросила звонок так, что даже уронила телефон на стол.
Воздуха вдруг стало не хватать, хотя окно было открыто.
Мой муж вернулся три дня назад?
Обхватила себя руками и просто села на пол.
Илюша стучал молоточком по ксилофону… неровно, громко.
Так же билось моё несчастное сердце… Неровно. И пульс громко стучал в ушах…
Сил не осталось. В голове вихрь мыслей, но ни за одну не получалось зацепиться. Это лицо Паши, который уже дома, со своей женой, со своей семьей. А я тут одна сижу, жду, пока мой благоверный вернется. И дышать тяжело, и думать тяжело, и ничего не понимаю. Не понимаю!
Нет, этого просто не может быть. Не может быть! Денис не мог так поступить!
Я с ним и в огонь, и в воду, и в медные трубы. Я столько для него сделала, а он столько сделал для меня.
Казалось, наш брак был самым счастливым, хоть и со своими изъянами.
Мы ссорились, ругались, мирились, но это все было по-бытовому, по-мелочам. А сейчас что? В ящике, куда я никогда не залезала, – рисунок других детей?
И все бы ничего, только подпись: “Папа, когда ты уходишь в море…” – просто так не пишется.
Судорожно схватила телефон.
Провела пальцем по свежей трещине на защитном стекле. Перед глазами всё плыло. Из-за слез ничего не видела, они даже на экран капали…
Буквально за каких-то пять минут моя жизнь… наша жизнь… наша семья просто разрушилась! А построить ее было непросто.
Что, если этот рисунок не имеет никакого отношения к мужу? А я… веду себя как истеричка.
Пожалуйста, пусть это будет именно так. Пожалуйста, пожалуйста… прошу…
Трясущимися руками сняла блокировку с экрана, и сердце остановилось.
Трещина проходила ровно посередине нашей с Денисом фотографии. Это такая ирония?
«Абонент временно недоступен».
Нет, нет! Этого не может быть!
До последнего буду отрицать, пока сама лично не убежусь.
Нажала на приложение банка и, прислонив палец, открыла счёт.
У нас с Денисом было заведено — пока он в рейсе, все счета оформлены на меня. Мало ли что-то может случиться?
Например, шторм, нет связи, а нам с Илюшей может что-то понадобиться.
Климов всегда думал наперед. Я и сын – на первом месте.
Но у него был и свой счет. Туда у меня доступ тоже был.
Открыла список трат и ахнула.
Денис… за что ты так?
Плечи опустились, спина согнута, и все тело обмякло, как ватное.
Всё было на поверхности. Я даже не открывала вкладку расходов, чтобы посмотреть наши траты…
