– Мы с отцом тебя транжирой ведь не воспитывали. Ясно, что это ее рук дело. Готовить не хочет или не умеет, вот и заказывает эту доставку готовой еды! А у тебя ведь и так желудок нежный!
– Нина, только я тебя должен предупредить насчет своей мамы. Она, как сейчас говорят, достаточно токсичная и любит контролировать все, до чего дотянется.
– Ничего, у моей мамы тоже характер не сахар! – беззаботно отвечала Нина жениху. – Я умею свои границы отстаивать.
– Надеюсь, обойдется без драки, – с усмешкой заявил Антон.
Впрочем, первый удар он принял на себя. Лишь узнав о планируемой женитьбе сына, Валентина Анатольевна не одобрила его выбор, о чем сразу заявила без обиняков.
– Вот выбирал ты, сын, выбирал годами… А ощущение, что выбрал уже из того, что осталось… Я ведь тебе сколько раз говорила найти хорошую девушку?
– Тебя ведь, мама, всегда мой выбор не устраивал! Вспомни: Аня была слишком молодая, как ты говорила: «у нее ветер в голове», Катя – из плохой семьи, Даша – карьеристка… Скольких девушек я с тобой знакомил! И каждый раз ты мне советовала расстаться! Я всегда к тебе прислушивался, а теперь ты мне выговариваешь, что долго выбирал и снова не ту выбрал? – неожиданно вспылил в ответ обычно спокойный Антон.
– Тебе ведь скоро тридцать лет, так неужели не мог найти девушку помоложе?
– Нине двадцать восемь лет. Это еще не старость!
– Ну уж и не молодость, я считаю! Как она будет детей рожать? Ты ведь мой единственный сынок, кто еще меня внуками может порадовать?
– Захотим порадовать, порадуем, – стоял на своем Антон. – Главное, я ее люблю, и она меня тоже.
– Ой, что ж ты в ней нашел? – бесцеремонно продолжала нападать мать. – Я эту Нину твою еще ни разу даже в платье или юбке не видела. (продолжение в статье)
— Не, я, может, плохо что-то расслышала? А, сыночек? Ну-ка, подожди, я свои уши-то прочищу! — Людмила Андреевна сделала театральный жест, поднося ладонь к ушам, словно это могло вдруг изменить ход разговора. — А теперь повтори, как это вы мне дубликат ключей не сделаете? — с удивлением в голосе повторила она свой вопрос.
Тишина сразу обрушилась на комнату, как крышка от кастрюли, что придавливает крышку. Людмила Андреевна умела не просто говорить, а прямо уничтожать атмосферу. Как на площадке театра, где роль — самая важная. Шумный праздник, смешки гостей, веселье — всё как будто сдуло с ветром.
Марина замерла. Тарелка с куском мясной нарезки висела у неё в руке, как весёлый, но нелепый атрибут праздника. Муж её, Олег, в этот момент застыл, поправляя воротник рубашки, как всегда, когда в доме начинался шторм.
— Мама, мы же обсуждали это, — Олег постарался придушить всё в зародыше, но голос его дрогнул. Он не встречался с глазами ни с женой, ни с матерью. Он словно заблудился в комнате. Его пальцы зацепились за пуговицу рубашки, и он начал теребить её, как спасательный канат.
— Что мы с тобой обсуждали? — Людмила Андреевна, наоборот, развалилась в кресле, вытягивая спину, как кошка, которая нашла тёплое место. — То, что мать не может войти в квартиру сына? Или теперь я должна звонить и спрашивать разрешение? — голос её звучал так, что стекло в рамке задрожало.
Гости переглянулись, а у кого-то даже на лице появился страх, что вдруг праздник — этот момент, когда все ждали радости — превратится в поле битвы, где победителей не будет.
Марина тихо поставила тарелку на стол и улыбнулась. Наверное, это было последнее место на свете, где она могла бы улыбается с такой искренностью.
— Людмила Андреевна, — она аккуратно произнесла, как будто выговаривала важное сообщение, — мы всегда рады вас видеть. Но у нас с Олегом ненормированный график, я много времени провожу с моими студентами, вам ведь и не хочется, чтобы они меня прятали в шкафу?
Людмила Андреевна не удосужилась даже услышать последнюю фразу. Она перебила:
— И что, я буду мешать твоим студентам? Или я должна теперь прятаться от них в шкафу? — её голос снова стал острым, как нож.
Гости сдерживали смех, а Наташа, сестра Олега, делала последние попытки восстановить атмосферу лёгкости:
— А помните, как мы с Сашей в кино ходили на той неделе, а там...
— Я вот о чём, — Людмила Андреевна продолжала, не обращая ни малейшего внимания на попытки Наташи изменить ход событий, — шкаф в прихожую заказала. Итальянский. Завтра привезут. И ключей у меня нет. Что мне, с работы отпрашиваться? Или вам его под дверью поставить?
Марина и Олег переглянулись. Этот шкаф, как оказалось, был как новый символ недавних разговоров — единственное, чего они не просили. Обыкновенная ситуация.
— Мама, — Олег вздохнул, словно принял решение, которое, по его мнению, всех успокоит. — Мы уже заказали мебель. Помнишь, мы тебе показывали планировку? Нашли, где икеевскую купим.
— Тьфу! — Людмила Андреевна фыркнула. От неё шарахались даже те, кто сидел рядом. — Ты в своём уме? Это же из картона! Через год развалится. В доме моего сына будет нормальная мебель. Я договорилась, всё!
Марина почувствовала, как что-то ёкнуло в груди. Сколько ещё можно терпеть? Сколько ещё можно делать вид, что всё нормально? Они уже десять лет в этом марафоне. Всё, начиная от дней рождений, отпусков, даже штор в арендуемой квартире. Всё для того, чтобы угодить.
— Нет, — сказала она, и её голос был чётким, хотя внутри что-то сжалось.
— Что? — Людмила Андреевна выглядела так, словно это был первый раз, когда кто-то осмеливался так говорить.
— Я сказала — нет, — Марина повторила, но теперь её голос звучал уверенно, как никогда. — Мы не будем делать дубликат ключей. Шкаф нам не нужен. У нас своя квартира, своя жизнь, и мы сами будем решать, что в ней будет.
Лицо Людмилы Андреевны стало багровым. Казалось, что она вот-вот вспыхнет, как пламя.
— Олег! — свекровь резко повернулась к сыну, не обращая внимания на невестку. — Ты это слышишь? Это что, твоя жена выгоняет твою мать? Она запрещает мне помогать?
Олег снова почувствовал, как ему не хватает воздуха. Он никогда не любил конфликты, а в отношениях с матерью их избегал как чумы. С детства был воспитан на компромиссах и избегании ссор.
— Давайте не будем сейчас об этом, — попытался он сделать шаг назад, стараясь не попасть в центр бури. — У нас же праздник.
— Какой ещё праздник? — Людмила Андреевна вдруг повысила голос. — Новоселье? Так вот мой подарок — шкаф. А она, — она ткнула пальцем в сторону Марины, — отказывается! Это что, неуважение?
Марина поднялась из-за стола, стараясь не выдать нервозности, но руки её слегка дрожали. Она встретила взгляд свекрови твёрдо, несмотря на то, что внутри всё бурлило.
— Людмила Андреевна, я никого не выгоняю. Вы всегда будете желанной гостьей в нашем доме. Но ключи... это символ доверия и уважения. Мы с Олегом работали, откладывали каждую копейку десять лет, чтобы иметь свой угол. И в этом углу мы хотим сами решать, кто и когда к нам приходит.
Тишина, наступившая после её слов, была такой тяжёлой, что казалось, её можно было потрогать. Отец Марины, сидящий в углу, одобрительно кивнул. Мать выглядела испуганной, её взгляд метался, словно она пыталась понять, что происходит, но не решалась вмешаться.
— Неблагодарные... — Людмила Андреевна начала собирать свою сумку, её голос дрожал. Она достала платок и промокнула глаза, скрывая, что они начали блестеть от слёз. — Я столько для вас сделала, а вы...
Она поднесла платок к лицу, снова вздохнула, как будто пыталась унять внутреннюю бурю.
— Олег, проводи меня.
Все взгляды перешли к Олегу, который сидел, сжимая в руке вилку, не в силах поднять глаза. Он смотрел в тарелку, и молчание растягивалось, как туман.
— Мам, давай потом обсудим... — наконец выдавил он, с трудом поднимая взгляд. — Сейчас все сидят...
— Потом? — Людмила Андреевна поджала губы, как будто это был её последний аргумент. — Хорошо, будет тебе потом. Наташа... — она повернулась к племяннице, — мы уходим. Вася, Галя, — кивнула брату с женой, — спасибо за компанию.
Тяжёлыми шагами Людмила Андреевна направилась к выходу, и её шаги отзывались эхом в пустой комнате. За ней, бросая виноватые взгляды, потянулись родственники Олега, будто не осознавали, что только что произошло. Когда дверь захлопнулась, комната наполнилась тишиной, и в воздухе остался только запах недосказанности.
Марина посмотрела на гостей, её взгляд скользнул по каждому, как по пустым лицам.
— Простите за это, — сказала она, словно извиняясь перед всеми и никем. — Давайте продолжим.
Но это было невозможно. Праздник был безнадёжно испорчен. Через час, когда вечерний свет начал тускнеть, все разошлись. Оставив молодожёнов наедине с горой немытой посуды и тяжёлым молчанием.
— Зачем ты это сделала? — Олег стоял у окна, его взгляд потерянно блуждал по огням района. (продолжение в статье)
