Что это было – сказать трудно: но все происходящее можно было назвать только словом упрямство, которое, как известно, считается признаком тупости. Да, мама почему-то, стала тупить. Причем, в одном направлении — все остальное было более или менее: к невестке относилась хорошо, внучку любила – двухлетняя Лиза жила у Аленкиных родителей.
С тем, что до детского садика девочке лучше побыть дома, согласились все. И эту почетную обязанность взяла на себя умная и такая же неконфликтная теща. А жена вышла на работу. Чего еще надо? Живи и радуйся! А надо было, видимо, ходить и мылить руки чужим мылом!
Эти злые мысли роились у Сереги в голове. Господи, как же стыдно! Ну, чего же тут непонятного-то? Помогли – спасибо большое! Ну уж дальше мы сами как-нибудь.
Сами? А вот фигушки вашей Дунюшке! Вы же сами-то ничего не можете: даже квартиру бы без нашей помощи не купили!
Твою же мать! – часто с тоской думал Серега, не перестававший казнить себя. – Ну, взяли бы площадь поменьше, ведь обошлись бы. А теперь дело двигалось к разводу: а своей жизни без девочек – как он называл жену и дочь – он не представлял. Мама в их число уже не входила.
Кто-то спросит, а почему бы не попросить обратно ключи? Брали, отнимали, даже угрожали. Но, видимо, было сделано несколько копий: мама была очень предприимчивой. Вот, если бы ее энергию направить на мирные цели! Хотя бы, на куриный супчик. Да с потрошками!
Назавтра муж вернулся раньше жены и обнаружил в спальне пачку денег и записку: я взяла отпуск и уехала к маме. Это – моя доля: пятьсот тысяч. Как решишь вопрос и сменишь замки – позвони.
Это было очень серьезно. Все, дальше тянуть нельзя: болеешь – иди лечись! Пусть специалисты определят, что там – Альцгеймер, старческое слабоумие, дурь или просто издержки характера – меня это не интересует. Если психиатр не нужен, запишись к психологу: пусть он с тобой прорабатывает выход из конфликтной ситуации. А я сыт по самое «не балуй». Это было жестоко, но справедливо.
И Серега срочно поменял замки – любой каприз за ваши деньги. А потом добавил свою долю и поехал с миллионом к родителям. Хай решил не поднимать – все бестолку – хотя очень хотелось. Даже заходить не стал: просто положил деньги на полку в прихожей – дескать, возвращаем долг. Извините, что поздно.
Нина Петровна уже открыла рот, чтобы обрушить на сына шквал возражений, но он слушать не стал, а сразу вышел: ему нужно было торопиться на дачу. И тут же ему поступил звонок от мамы.
— Я не поняла, что это было?
— А по-моему, все было предельно ясно: мы вернули вам миллион и теперь ничего не должны. Кстати, к квартире вы не имеете никакого отношения, поэтому я поменял замки. Так что, мамочка, корми папу получше и поищи себе другое, более конструктивное занятие, — отрезал сын и отключился: его на даче ждали две любимые девочки.
Хотя нет, даже три: тещу тоже пора было причислить к числу своих любимых девчонок. А маму пока нет: извини, мамуля.
И на этой радужной ноте Сергей нажал на газ.
