— Дети рисовали фломастерами на стенах, а их мама говорила: «Они же творческие!»
— Собака спала на моей подушке, пока мы с мужем ютились на раскладушке в кладовке
В один «прекрасный» день, когда я мыла посуду после очередного обеда (8 человек, 3 смены блюд), а муж в третий раз за день бежал в магазин за «внезапно» закончившимся хлебом, я поняла — так больше продолжаться не может.
Я проснулась в пять утра от того, что лабрадор жевал мой последний носок. В кладовке, где мы с мужем ютились уже две недели, пахло сыростью и отчаянием.
На кухне свекровь уже гремела кастрюлями:
— Сварите мне кофе! У меня с утра давление!
Я посмотрела на мужа. Он прятал глаза.
Так больше не могло продолжаться.
Я вышла в гостиную, где дети деверя рисовали на стенах, а собака грызла мою любимую книгу. Взяла веник и — Бам — ударила им по столу.
Свекровь закатила глаза:
— Ой, что опять не так?
— Вы все —на выход. Сегодня. Сейчас.
Начался хор возмущений:
— У нас же билетов нет!
— У меня диабет, мне нельзя нервничать!
— Такси будет через 20 минут. Вам — на вокзал. Собаке — в приют.
— Ты с ума сошла?! Мы же семья!
— Нет.Семья не ведёт себя как стая саранчи.
Муж попытался вступиться:
— Может, не надо так радикально…
Я повернулась к нему:
— Выбирай. Или они — или я.
Через три часа наш дом опустел. На полу остались следы от чемоданов, пятно от пролитого коньяка и…тишина.
Я села на диван (мой диван!) и закрыла глаза.
Наконец-то мы снова дома.
Через неделю после освобождения дома раздался телефонный звонок. На экране — «Свекровь». Я глубоко вздохнула и взяла трубку.
-Ну, поздравляю!» — раздался ядовитый голос. — «Теперь вся семья в обиде. Мы больше никогда к вам не приедем!
Я невольно улыбнулась, глядя на чистые стены и свой диван, на котором наконец-то могла спокойно вытянуться.
-Спасибо за новости,— ответила я спокойно. — Я как раз хотела сказать, что мы меняем замки.
Свекровь задохнулась от возмущения: -Как ты смеешь! Мы же семья!
-Настоящая семья не ведет себя как оккупационная армия, — парировала я. — И не опустошает холодильник, как саранча.
На другом конце провода повисла пауза. Потом раздался фыркающий звук:
-Ну и живите в своем курятнике! Больше ни крошки вам не привезем, ни помощи не дождетесь!
-Обещаете? — не удержалась я от улыбки.
Трубка грохнулась. Я взглянула на мужа, который стоял в дверях кухни с двумя кружками чая.
-Мама? — спросил он, ставя передо мной чашку.
-Обещает больше не приезжать,— сообщила я, принимая горячую кружку.
Он сел напротив, впервые за последний месяц выглядевший расслабленным. -Знаешь… — начал он, — я думаю, нам стоит съездить в отпуск. Только вдвоем.
Я потянулась к его руке. За окном пели птицы, в доме пахло свежезаваренным чаем и… свободой
-Знаешь, что самое смешное?» — сказала я после паузы. — Они действительно думают, что это наказание.
Мы переглянулись и рассмеялись. Впервые за долгие недели — искренне и легко.
