— Саш, пусть она уйдет, — умоляла я мужа, — зачем ты ее вообще впустил? Она дом сожгла, в котором, между прочим, была твоя доля! Ты хочешь, чтобы она нас и квартиры лишила? Куда мы с детьми пойдем? Саш, сделай что-нибудь!
Шесть лет назад я стояла в белом платье, держала за руку своего Сашу и думала, что вот оно — счастье. Любовь, семья, будущее. Тогда я еще не знала, что счастье — штука хрупкая и не всегда предсказуемая. Саша — моя первая и, надеюсь, последняя любовь. Он высокий, плечистый, с добрыми глазами и ямочкой на подбородке. Когда он улыбается, у меня сердце замирает. После свадьбы мы поселились в квартире, которая досталась ему в наследство от отца. Точнее, не ему одному, а ему и его маме, моей свекрови, Елене Петровне. Квартира была большая, четырехкомнатная, вполне пригодная для жизни. Но вот незадача — Саше принадлежала только четверть этой жилплощади, остальное — его маме. У них еще был дом за городом, тоже поделенный в таких же пропорциях. Елена Петровна решила жить в доме, а нам досталась квартира. Первое время всё было просто замечательно. Мы наслаждались друг другом, ходили в кино, гуляли по парку. Потом я забеременела. Саша был на седьмом небе от счастья. — Представляешь, Юль, у нас будет маленький Сашенька! — восторженно говорил он, поглаживая мой живот. — Или маленькая Юлечка, — смеялась я в ответ. В итоге у нас родилась Маша. Такая куколка, вся в папу. Потом… Потом случилась двойня. Два мальчишки, Костя и Дима. Жизнь изменилась просто в одночасье. Мы с Сашкой и сами не поняли, как превратились в многодетную семью. Не то, чтоб я жалуюсь… Конечно, с тремя детьми одной было очень тяжело. Справлялись мы, конечно, с трудом, но справлялись. Саша работал как вол, я сидела дома с детьми. Денег хватало, Саша хорошо зарабатывал. Да и мысль о том, что у детей есть своя доля в большом доме, грела душу. Я думала, что они обеспечены жильем. Елена Петровна приезжала к нам нечасто. Она вообще была женщиной довольно отстраненной. Вроде бы и помогала, но как-то без души. Привезет пакет памперсов и убежит. В гости не задерживалась, чай не пила.
Когда детям было года по три, мы с Сашей затеяли ремонт. Квартира, хоть и большая, но требовала обновления. Полы скрипели, обои облупились, да и мебель пора было менять. — Юль, может, попросим у мамы немного денег? — предложил Саша как-то вечером, — у нее сбережения есть, деньги лежат на счетах без дела. — Не знаю, Саш, как-то неудобно, — призналась я, — Елена Петровна не очень-то хочет участвовать в жизни наших детей. — Ну, а что такого? Они же и ее внуки. Я сам с ней поговорю. Не волнуйся, тебя вмешивать не буду. Я согласилась. Саша позвонил маме и попросил о помощи. Разговор был недолгим. Когда он положил трубку, лицо у него было какое-то недовольное. — Что случилось? — спросила я. — Мама сказала, что денег нет. Что всё ушло на лечение. — Какое лечение? Она же вроде здорова. — Не знаю, Юль. Сказала, что у нее какие-то проблемы. Я почувствовала, как внутри меня зарождается какое-то неприятное предчувствие. Такое бывает, когда беды ждешь. Я тогда старалась от него избавиться: ну отказалась и отказалась, мало ли что в жизни человека случилось? Может, она и правда болела, просто нам не говорила? Ремонт мы сделали сами, в кредит. Саша работал в две смены, я крутилась как белка в колесе. Но мы справились. Квартира преобразилась. Стала светлой, уютной, современной. Как-то вечером, когда дети уже спали, Саша вдруг сказал: — Юль, я тут подумал… Может, стоит поговорить с мамой о доме? — О каком доме? — Ну, ты же знаешь, который за городом. Может, предложим ей поменяться? Оставим ей квартиру, поменяем долю на долю. Я задумалась. Идея была неплохая. Дом большой, места всем хватит. Да и воздух там свежий, детям полезно. — А ты думаешь, она согласится? — спросила я. — Не знаю, но попробовать стоит. На следующий день Саша поехал к маме в гости. Я осталась дома с детьми, готовила обед и ждала его возвращения. Время тянулось медленно. Наконец, ближе к вечеру, Саша вернулся. Лицо у него было бледное. — Ну что? — спросила я, затаив дыхание. — Юль… В общем… Разговор не получился. — Что она сказала? — Сказала, что дом нам не отдаст. Что это память об отце. И вообще… Что ей там хорошо и удобно. Я почувствовала, как меня начинает захлестывать злость. — А про нашу долю ты ей сказал? Про то, что мы могли бы ее выкупить? — Сказал. Она ответила, что у нее нет денег. И вообще, что нам надо думать своей головой и самим зарабатывать на жилье. — Ну, знаешь ли! — возмутилась я, — а кто нам обещал, что у наших детей будет жилье? Кто говорил, что они обеспечены? Саша молчал, опустив голову. Я понимала, что он тоже расстроен. Разве он виноват в том, что ему досталась такая жадная мамаша? — Ладно, — сказала я, стараясь успокоиться, — не будем ругаться. Что-нибудь придумаем. Да что там придумывать было? У нас трое детей, кредит за ремонт и четверть дома, которая нам по сути не принадлежит. Вечером, когда Саша уснул, я долго ворочалась в постели. Мысли крутились в голове, как бешеные. Что будет дальше? Как мы будем жить?
Вдруг в голову пришла страшная мысль… А что, если Елена Петровна специально тянет время? Что, если она ждет, когда дети вырастут, и тогда… Тогда она просто выставит нас на улицу? Ведь по закону она будет иметь на это право.
