Последнее сообщение светилось на экране:
Ты серьёзно игнорируешь меня? Катя уже всем рассказала, что поедет в лагерь! Ты хочешь, чтобы мой ребёнок чувствовал себя хуже других?
Татьяна медленно провела пальцем, удаляя уведомление. Впервые за пять лет она не спешила отвечать, не бросалась исправлять ситуацию. Впервые она позволила себе просто посидеть в тишине своей кухни, слушая, как за окном шумит дождь.
На следующее утро раздался звонок от матери. Голос Ирины Павловны гремел в трубке, словно раскат грома:
— Таня, ты совсем совесть потеряла? Вика всю ночь не спала! Катя ревёт! Как ты могла так поступить с родной сестрой?
— Мам, — Татьяна говорила тихо, но чётко, — у меня на работе сократили премии. Я не могу…
— Не можешь? — мать перебила её. — А кто может? Ты же прекрасно зарабатываешь! Неужели нельзя немного потерпеть ради племянницы?
В этот момент Татьяна вдруг осознала странную вещь. Все эти годы она действительно терпела. Терпела, когда отказывала себе в новом пальто, чтобы оплатить курсы сестре. Терпела, когда ела дешёвые макароны, пока Вика хвасталась новым телефоном. Терпела молча, без жалоб, потому что «так надо».
— Мама, — её голос дрогнул, — а когда-нибудь кто-то потерпит ради меня?
На другом конце провода воцарилась тишина. Затем Ирина Павловна фыркнула:
— Вот ещё! У тебя же всё есть! Квартира, работа… Ты что, всерьёз обижаешься?
Этот разговор оборвался так же резко, как и начался. Татьяна опустила телефон на стол и вдруг заметила, что её руки слегка дрожат. Но вместе с дрожью пришло странное облегчение — словно тяжёлый камень, который она тащила годами, наконец упал с плеч.
Через два дня состоялся день рождения тёти Клавдии. Татьяна ехала на праздник с тяжёлым чувством, но отказаться означало дать новый повод для обвинений.
Гостиная тёти блистала праздничными огнями. Стол ломился от изысканных блюд — осетрина, запечённая утка, дорогие сыры. Татьяна невольно прикинула в уме: «На одну эту рыбу ушло больше, чем я трачу на неделю продуктов».
Когда началось вручение подарков, все взгляды автоматически устремились к ней. Клавдия Михайловна, разодетая в новое кружевное платье, протянула руки с театральным ожиданием:
— Ну, Танюша, что ты мне на этот раз приготовила? В прошлый раз был такой чудесный сервиз!
Татьяна молча достала из сумки небольшую коробочку — изящные серебряные серёжки, которые она купила в ювелирном отделе универмага. Красивые, но скромные.
Тётя развернула подарок, и её лицо странно исказилось:
— И… это всё? — в её голосе явственно прозвучало разочарование.
В комнате повисла напряжённая тишина. Вика демонстративно отвернулась, мать смотрела с укоризной.
— Да, — спокойно ответила Татьяна. — Это всё.
На обратном пути, сидя в такси, она получила сообщение от сестры:
