— Обсудим?! — свекровь закатила глаза, будто он предложил ей сжечь семейный архив. — Это мой дом! Я тут обои клеила, пока ты в колготках ползал! Алёна… да она даже детей родить не может, в отличие от Лены!
Последняя фраза повисла в тишине. Даже соседи, выглядывающие из-за дверей, замерли. Алёна сглотнула ком в горле — они с Сергеем никому не рассказывали о выкидыше.
— Мама, хватит! — рявкнул Сергей так, что свекровь отшатнулась. — Ты перешла все границы. Уходи. Сейчас.
— Ты… ты ей поверил?! — её голос вдруг стал детским, плачущим. — Она тебя против меня настроила! Я же жизнь ради тебя положила …
Соседка с пятого этажа, тётя Лида, вышла на площадку в бигудях и халате:
— Петровна, да успокойтесь вы! Всё равно квартал слышит.
— Молчите, старая! — рявкнула Светлана Петровна, но тут же обмякла, схватившись за сердце. Театрально. Слишком театрально.
Алёна, глядя в глазок, вспомнила, как та же поза была у Лены на фото из больницы — свекровь даже трагедии копировала.
— У тебя давление, — вдруг сказал Сергей, его голос стал стальным. — Вызывай скорую. Или такси. Выбирай.
Свекровь замерла. Потом медленно поднялась, отряхнула пальто и прошипела в телефон:
— Ты больше не мой сын.
Но когда она повернулась к лифту, Алёна заметила, как та украдкой вытирает ладонью щёку.
Прошло три дня, свекорь больше не появлялась. Ждала когда приедет сын.
Сергей только успел поставить сумку в прихожей, как в дверь врезался кулак. Знакомый стук — быстрый, яростный. Алёна потянулась к замку, но он остановил её взглядом: «Я сам».
Светлана Петровна ворвалась в квартиру, как ураган, пахнущий духами «Красная Москва» и горечью.
— Наконец-то ты дома! — её пальцы вцепились в рукав сына. — Ты представляешь, что эта… эта твоя жена устроила? Выбросила меня, как собаку! Лена бы никогда…
— Хватит! — Сергей отстранил её руку, и Алёна впервые увидела, как он дрожит от гнева. — Ты всё ещё сравниваешь? Лена ушла. Она ушла от меня, мама. Потому что я был тенью, которую ты вырастила. А Алёна… — он обернулся, ища глазами жену, — она осталась. Даже когда ты делала всё, чтобы её спугнуть.
Свекровь побледнела. Она выпрямилась, принимая позу генерала перед боем:
— Лена дарила тебе галстуки от Armani. Готовила фуа-гра. А эта… — она презрительно кивнула на Алёну, — кормит тебя пельменями из магазина!
Алёна неожиданно рассмеялась. Громко, истерично, до слёз.
— Вы правда не поняли? — она вытерла глаза, подходя к стене, где висел их с Сергеем коллаж из походных фото. — Он ненавидит фуа-гра. После ваших «ужинов при свечах» он ночами ел тушёнку у меня на кухне. Потому что я не заставляю его носить маску вашего «идеального сына».
Сергей молча достал из сумки смятый конверт. Высыпал на стол фотографии: Лена на фоне Эйфелевой башни, Лена в ресторане, Лена с учебником по юриспруденции.
