33-летняя Ольга со злостью бросила тарелку в раковину. Раздался громкий звук разбившегося стекла.
— Ты что, окончательно с ума сошла? — крикнул Павел.
— Жизнь с тобой кого угодно с ума сведет, — закричала в ответ женщина. — Посмотри на себя со стороны, в конце концов, и сними корону с головы. Надоело, все тянуть одной.
Ольга хлопнула дверью и выскочила на улицу. Обида накрыла женщину с головой.
Что с ними произошло? Ведь еще десять лет назад они с Пашей были влюблёнными и счастливыми людьми.
А сейчас не могли даже смотреть друг на друга, не говоря уже о том, чтобы мирно сосуществовать.
Оля и Паша начали встречаться, будучи школьниками. Через пять лет поженились.
Оба были из неполных семей, воспитывали молодых людей только мамы. Естественно материальное положение супругов было крайне скромным.
Павел окончил юридический факультет вуза, а Ольга торгово-экономический техникум.
После свадьбы в семье родился сын Костя. Жили в маленьком домике на окраине города с удобствами во дворе.
Он достался Оле после см ерти бабушки. Муж работал юристом на заводе, получал мало. Воспитание сына было на Ольге.
Когда Костику исполнилось два года, было решено определить ребенка в ясли.
— Паша, Костю берут в сад, — радостно встретила мужа Оля. — Наконец, теперь я смогу найти работу.
— Ты все-таки не оставила эту мысль, — супруг отреагировал нервно. — Тебе что дома не сидится? Ребенок маленький, какая может быть работа?
Оля посмотрела на мужа с явным непониманием.
— Знаешь, две зарплаты лучше, чем одна, — спокойно ответила она. — Я больше не могу считать эти копейки.
Дом разваливается на глазах, потолок скоро на голову упадет. Ребёнка одеваем в обноски, которые добрые люди отдают.
Сил больше нет так жить. Глаза ее наполнились слезами.
— Женщина должна сидеть дома и заниматься хозяйством. Роль мужчины — обеспечивать семью, — ответил муж. — Ты все преувеличиваешь. Мы живем нормально не хуже и не лучше большинства семей. (продолжение в статье)
Марина стояла у плиты в их небольшой кухне, помешивая суп, что кипел в кастрюле, пар поднимался к потолку, где висела лампочка в старом абажуре. Ей было сорок, и она только что вернулась с работы — шила в ателье занавески для соседской школы, пока пальцы не ныли от иголок. Пятнадцать лет брака с Владимиром тянулись за спиной — не богатая жизнь, но стабильная, с квартирой, что гудела трубами, и сбережениями, что шуршали в конверте на полке. Дверь хлопнула, муж вошел, ботинки скрипели по линолеуму, куртка шуршала на плечах: "Марин, я задержусь завтра, дела на работе". Она кивнула, ложка звякнула о край: "Хорошо, Вова".
Свекровь, Ирина Петровна, сидела за столом, листая газету, что шелестела в руках, и бросала взгляды поверх очков: "Марина, ты суп опять недосолила, вечно так". Она сжала ложку, голос дрожал: "Поправлю". Свекровь фыркнула, газета хлопнула о стол: "Поправляй, а то Владимир голодный останется". Марина повернулась к плите, внутри жгло — Ирина Петровна жила с ними с первого дня, не скрывала нелюбви, ворчала: "Не пара ты моему сыну". Она терпела, думая: "Семья", вытирала руки о фартук, что шуршал на талии, и молчала. Владимир сел, стул скрипнул под ним, высокий, с сединой на висках, голос громкий: "Мам, не начинай, день тяжелый". Он работал водителем на стройке, приносил деньги, клал в ящик, что звякал монетами. Марина шила — платья, что кололи пальцы, занавески, что висели в классах, сдавала зарплату ему: "На хозяйство". Он делил — себе на бензин, что гудел в машине, матери на лекарства, что шелестели в пачках, а ей — остатки, что таяли в руках. Она привыкла — варила суп, мыла пол, что блестел после тряпки, ложилась спать, думая: "Так надо". Но вечером все рухнуло.
Она чистила картошку, нож звякал о доску, когда телефон мужа, что лежал на столе, зажужжал. Экран светился — сообщение: "Вова, завтра в семь, не забудь". Она замерла, пальцы дрогнули, открыла — переписка, что бежала строками: "Люблю", "Скучаю", женское имя, Света. Сердце колотилось, нож упал, звякнув о пол. Владимир вошел, куртка шуршала: "Ты чего?" Она сжала губы: "Ничего, картошка скользкая". Он взял телефон, глаза прищурились, но промолчал, ушел к телевизору, что гудел в комнате. Марина стояла, внутри жгло: "Изменяет".
Утром она пошла к свекрови — Ирина Петровна сидела на диване, что скрипел под ней, вязала, спицы звенели в руках. Марина шагнула: "Ирина Петровна, вы знали, что у Вовы кто-то есть?" Свекровь подняла глаза, очки блеснули: "Знала, и что? Он мужчина, ему можно". Марина замерла, голос дрожал: "А я?" Ирина Петровна фыркнула: "Ты жена, терпи, не позорь его". Она сжала кулаки, слезы жгли: "Вы покрывали?" Свекровь махнула рукой: "Мой сын, моя забота, а ты тут так, сбоку". Марина вышла, шаги звенели по коридору, сердце рвалось: "Предали".
Она не кричала, не била посуду, что гудела в шкафу. Села, глядя на стену, где висела фотография — свадьба, пятнадцать лет назад, она в платье, что шуршало в руках, он с улыбкой. Любовь была — гуляли в парке, где листья шелестели под ногами, смеялись, пока он не стал уходить "по делам". Свекровь всегда шипела: "Не лезь к нему", и она отступала, думая: "Семья". А теперь — измена, ложь, равнодушие матери. (продолжение в статье)
— Алена! Это что за цирк? Почему Кирилл вернулся ко мне с чемоданом? Ты что, его выгнала?
— Во-первых, без чемодана. Я дала ему мусорные пакеты. Во-вторых — да, выгнала, — спокойно сказала Алена, стараясь не повышать голос. — Я не обязана терпеть измены и вранье. Ни от кого.
— Да все мужчины изменяют! — резко бросила Анна Леонидовна. — Главное — чтобы домой возвращался.
Алена и Кирилл познакомились в кафе, где девушка подрабатывала баристой. Он приходил каждое утро за капучино, шутил, оставлял щедрые чаевые, а однажды принес букет пионов, чтобы поднять настроение.
Тогда Алена еще не знала, что в момент их первой встречи Кирилл переживал болезненный разрыв со своей девушкой Евой, которая уехала в Москву за хорошей жизнью. Для него Алена стала идеальной заменой: добрая, отзывчивая и спокойная. А когда он случайно узнал, что у ее бабушки — Светланы Викторовны — в центре города есть трехкомнатная квартира, то уже через полгода сделал предложение.
— Это так неожиданно, ведь мы знаем друг друга толком не узнали, — Алена взволнованно примеряла кольцо.
— Да брось! — Кирилл целовал ее в макушку. — Я просто понял, что лучше тебя никого не найду.
Сыграли свадьбу, а потом сняли «однушку» на окраине и зажили, словно в сказке. Первые три месяца в браке показались Алене одной счастливой минутой. А чуть позже она стала замечать странности в поведении супруга.
— Ален, дай взаймы до зарплаты, — спросил однажды Кирилл.
— Так у тебя зарплата больше. Куда деньги дел? — Алена удивленно уставилась на мужа.
— Готовлю тебе сюрприз, — Кирилл аккуратно поддел прядь Алениных волос себе на палец и хитро прищурился.
— Ну ладно, — смущенно пробубнила жена. — Сколько тебе?
И так продолжалось еще несколько месяцев. Пока Алена не предложила Кириллу найти другую работу, ведь у него постоянно заканчиваются деньги.
— Ты понимаешь, какое дело. Лизка захотела себе сумочку Шанель, а денег у нее не было. Вот помог сестре выплатить кредит, — пожал плечами супруг. — Со следующего месяца все нормально будет.
— Ты в своем уме? Сумочка в кредит?
— Ну захотелось ей. Что я поделаю?
— По крайней мере ты мог сначала посоветоваться со мной. А то получается так, что ты с моих денег купил сумку сестре, — Алена злилась.
— Ты говори, да не заговаривайся. С каких твоих? — глаза Кирилла горели огнем.
— С тем самых, что каждый месяц занимал у меня. Отдавать не будешь? Ты же в долг вроде брал... — с ехидной ухмылкой ответила Алена.
— Все-таки с головой у тебя что-то. Ты мне жена, а значит и деньги общие.
— Хорошо, тогда больше ты моих денег не увидишь, как и я твои не видела уже полгода.
Сестра Кирилла — Алина была младше его на три года и считала, что мир крутится только вокруг нее. Новый айфон, отпуск каждый год, а теперь и сумка, как три зарплаты Кирилла.
Кирилл разозлился и вышел из квартиры. Он стоял на крыльце, прислонившись к перилам. Вечерний воздух был теплым и чуть влажным. Где-то вдалеке слышались голоса детворы.
Он закyрuл и задумался. (продолжение в статье)