— Цыть, цыть, Ирод! Сказала как, так и сделаешь.
— А ничего не скажут. То ещё не скоро будет — год или два. А за то время ты Стёшку приучишь к себе, чтобы она сама под венец пошла. Понял?
— Да понял, понял. Пошёл вон…
Задумался Васятка. Крепко задумался. Не хотел он на Стёшке жениться. Она ему и вправду словно сестра. У него со Стёшкой лучше отношения, чем с Махой. Васятка завсегда со Стешей всё вдвоём делали — и в лес за дровами, и на покосе, и за скотиной ходили, и читать-писать, пока мать не видит, учились, бегали к Прохору Солдатову.
Он грамотный был, а они под видом того, что, мол, Прошке помогают, учились сами у него. Мамка ругалась: чего, мол, своей работы мало? А ребята всё равно бежали. Маха-то тупая да ленивая была, всё следила за Васяткой и Стёшей.
«Ничего, — думает парень, — я что-нибудь придумаю. А ежели будет мать настаивать — сбегу в город. А Стеша как же? А с собой возьму. Она в горничные устроится, а я ямщиком. Так и заживём. Кто там знает? Скажем — кровные брат и сестра», — повеселел Васятка. «Точно, так и сделаем».
Живут. Стеша растёт, в красивую девушку превращается. Близких у неё нет, кроме Васятки. Васятка копит копеечку, где урвать придётся. Всё в кисет кладёт да под кедрой, что в огороде растёт, зарывает. Им со Стешей пригодится. Не оставляет мысли в город убежать со Стешей.
А недавно Васятка открылся Стеше. Ох, и испугалась девчонка!
— Не бойся, Стеша, ты мне как есть за сестру завсегда. Никому тебя в обиду не дам. Устроимся в городе. Ты при барышне будешь служить, вся в платьицах красивых да в лентах ходить будешь. Я тоже пристроюсь, потом девку найду хорошую, женюсь. Тебя за хорошего парня замуж выдам. Не бойся, Стеша, заживём.
— А матушка как же? Они же нас не отпустят.
— Не бойся, Стеша, сбежим.
Вот-вот уже план должен был исполниться. Мать словно с цепи сорвалась, заставляет Васятку за Стешей приударить. Вот-вот убегут ребята со дня на день, а Прохор Солдатов им помочь взялся. А как же без помощи посторонней никак? Он письмо написал к знакомому своему, что при дворе барском служит.
В тот вечер и должно было всё случиться. Днём подкатила повозка ко двору Авдотьиному. Вышел оттуда человек, одет будто знатный какой — на вроде приказчика али оброчного. Больше Авдотья знатных и не видела. А следом старый, но крепкий мужчина — тот вообще, видимо, барин.
«Кто же это? — заметалась Авдотья. — Неужто судейские? Ах ты ж! Прознали про дела её делишки. Ох-ох…»
— Стёшка, Стёшка, язвитя, выйди! Скажи, мол, никого дома взрослых нету.
Вышла Стеша, подошла к калитке, а стоит который старый-то, увидел её и заплакал:
— Варя… Варюшка, доченька…
— Я не Варя, я Стеша, дочка Варвары Савватеевны.
— Ах ты ж, боже мой, кровиночка, кровиночка моя! Я дедушка твой. Прости, прости ты меня, грешного. Игнат, Игнат, дочка, дочка, доченька!
— Вижу, — говорит мужчина и плачет. — Вижу…
