В день рождения внука Тимофея, свекровь Ирина Петровна торжественно вручила Алисе потрёпанную книгу «Доктор Спок. Ребенок и уход за ним». Издание времен оны. — Возьми, Алиса, — голос Ирины Петровны звучал как похоронный марш по материнству Алисы. — Моя настольная книга. Почитай, как надо правильно воспитывать. А то Маруся у тебя… — Свекровь многозначительно покачала головой, брезгливо оглядывая разбросанные игрушки. — Режима не было, всю ночь в подгузниках спала, самостоятельности ноль. Не повторяй таких ошибок с Тимофеем. Забудь про эти ваши интернеты. Кормление строго по часам, прикорм с трёх месяцев, высаживание на горшочек с четвертого! Пелёнки только прокипяченные и утюженные с двух сторон! Купать в травках или марганцовке. Уж поверь моему материнскому опыту, это проверенные годами методы! Алиса тогда молча взяла книгу. Она до сих пор пылилась где-то на антресолях, подальше от глаз. А она делала всё так, как чувствовала сердцем и знала из книг и интернета. Но Ирина Петровна не унималась. Её «мудрые» советы сыпались как из рога изобилия, подкрепленные статусом «гуру» — она же двоих вырастила! Хотя Алиса мысленно добавляла: «…и с года сдала в ясли, где их и высаживали, и ложке учили». Но свекровь об этом забывала. Забывала и то, что у Алисы тоже было двое детей. И опыт, свежий, актуальный. Жили они с мужем Максимом в съёмной двушке, недалеко от его работы. Тесно, но терпимо. Свою крошечную «уставшую» однушку на окраине Алиса сдавала, деньги шли в семейный котёл. Жить в ней вчетвером было нереально, да и квартира находилась на отшибе, и требовала хорошего ремонта. При продаже много за неё не выручишь… Денег вечно не хватало, декрет, двое малышей, аренда. Максим работал, его зарплата растягивалась, как резина, покрывая лишь необходимое. Детские пособия тратились на детей — памперсы, питание, лекарства. Мечты о своём жилье казались несбыточными. А тут ещё хозяин объявил, что цена за аренду квартиры поднимается. Значительно. Максим рвал и метал, полез смотреть объявления. Вернулся бледный. — Алис… Цены взлетели везде. Мы еще по-божески платим, — прошептал он, опускаясь на стул. — Об ипотеке можно забыть. Проценты очень высокие… Будем снимать дальше. Тяжело, но что делать… Но тут на сцену вышла Ирина Петровна. Максим, видимо, не удержался, поделился бедой с мамой. И та пришла в священный ужас: «Столько денег тратите в никуда?! Это безобразие!» — Она у нас дама обеспеченная, — рассказывала потом Алиса подруге, пока Тимофей пытался засунуть ей в рот мокрую сушку. — Работает, пенсия, накопления. И выступила с «инициативой». Купит нам трёшку! Ха! То есть ей. Она возьмёт ипотеку на себя, квартира будет в её собственности. Платить по ипотеке будет она, а жить будем мы. Аренду платить не надо, нас не выгонят! А когда ипотека кончится, обещает переписать квартиру на Макса. Свою же нынешнюю, завещает его брату, «чтобы справедливо было». Макс светился, как новогодняя елка! «Мама — спасительница! У нас будет свой дом!» А я сказала ему, что категорически против. Это не подарок, Ира! Это ловушка! Ирина Петровна и сейчас не стеснялась в выражениях и советах. А что будет, когда она станет хозяйкой этих стен? Ну уж нет, нервы дороже… Вечером Алиса всё высказала мужу. — Макс, ты не понимаешь! — Алиса вцепилась в край кухонного стола, готовая его перевернуть. — Она обнаглеет окончательно! Будет врываться, когда вздумается, открывать дверь с ноги! Мы будем стоять навытяжку! Любое «нет» — и мы тут же «неблагодарные твари»! Она будет совать нос в наш холодильник, в наши постели, в воспитание детей! Мы не сможем без её разрешения гвоздь вбить, обои переклеить, хомячка завести! Ты слышишь?! Мы окажемся в ловушке! Но Максим видел лишь золотые ключи от рая. Он устал. Устал пахать на основной работе и подработках. Устал откладывать каждую копейку на аренду. — Алиса, опомнись! — он ударил ладонью по столу, заставив Марусю вздрогнуть у телевизора. — Я вкалываю как проклятый, а большая часть денег уходит в черную дыру! За что? За воздух между чужими стенами! И конца этому не видно! Мама даёт нам шанс! Мы должны на коленях благодарить её! Она не монстр! Ну, скажет пару слов про беспорядок… — он презрительно махнул рукой в сторону разбросанных игрушек, — Ты же дома! Дети уже не грудные. Наведи порядок! И она слова не скажет, вот увидишь! Обычно спокойный Максим начал хлопать дверями. Его фраза «Мама готова отдать последнее, а ты упрямишься! Надоело считать копейки!» ранила её. Свекровь действовала тоньше. Она приехала «навестить внуков» и, попивала чай с фирменным печёночным пирогом, который сама приготовила. Алиса терпеть его не могла, и свекровь это знала. Завела душеспасительную беседу. — Двое малышей в съемной квартире… — вздохнула она, брезгливо поправляя салфетку под вазочкой. — Не украшает вас, как родителей. И о будущем надо думать. Умные люди уже копят на образование детям. Уверена, у вас еще ни копейки не отложено? Ну вот. Хорошая мать на твоем месте задумалась бы… — Она сделала многозначительную паузу, глядя на Алису поверх очков. — И о муже подумай. Он на подработках пашет, а ты… капризничаешь. Вместо того чтобы благодарить меня! Другая невестка ноги бы мне мыла и юшку пила от радости! А ты — неблагодарная и глупая женщина! Потом Ирина Петровна подключила тяжелую артиллерию. Звонки родне. И вот уже двоюродная сестра Максима орёт в трубку с неподдельной завистью: — Алиска! Да я б на твоем месте на любые условия согласилась! Кто б мне квартиру купил? Да еще и ипотеку за меня платил! Везёт же вам! Даже родная мама Алисы уговаривала: — Доченька, ну что ты уперлась? Свекровь — золото! Спасибо скажи, а не кочевряжься! Из-за глупых принципов квартиру теряешь! Теперь Алиса стояла у балкона, слушая, как Тимофей радостно стучит погремушкой по полу, а Маруся напевает песенку из мультика. В голове звучали голоса: Макса — усталый и обиженный, свекрови — ядовито-сладкий, сестры — завистливый, мамы — укоризненный. И свой собственный, полный сомнения: «А может, я и правда эгоистка? Он пашет. Я дома. Тяжело, конечно, но не настолько…» Она обернулась, окинула взглядом маленькую съемную кухню, заваленный игрушками зал, их пока еще крепость. Их свобода. Но какой ценой? Ценой вечной усталости Максима? Ценой отсутствия будущего? Ирина Петровна с ключами от трёшки маячила на горизонте, как грозный фрегат. Она уже чувствовала её присутствие — в своем шкафу, на своей кухне, в каждом совете по воспитанию Маруси и Тимофея. Как сказать «нет», когда весь мир считает тебя неблагодарной, взбалмошной, почти сумасшедшей? Как защитить свое маленькое, хрупкое царство от «спасительной» бури? Тимофей громко заплакал, не сумев доползти до яркой машинки. Алиса глубоко вздохнула и оттолкнулась от холодного стекла. Пока — здесь был её дом. И защищать его приходилось ей. Даже от самой щедрой «помощи». «Нет». Это слово родилось не в голове, а где-то глубже — в самой сердцевине, где жила ее материнская ярость и неистребимая потребность защищать свое гнездо. Пусть съёмное. Пусть тесное. Но она тут хозяйка. Пусть и временно. Она подхватила Тимофея, прижала к себе, вдохнула его теплый, сладковатый запах. Он тут же утих, уткнувшись мокрым носиком в ее шею. Маруся, оторвавшись от мультика, подбежала и обняла мамину ногу. — Мама, смотри! — она протянула смятый лист с каракулями. — Это Тимоша, это я, это ты и папа! И домик наш! На рисунке было четыре кривых человечка и квадратный домик под кривым солнцем. Их домик. Пусть нарисованный. Но для Маруси самый настоящий. Дверь хлопнула, вернулся Максим. Он вошел устало, плечи опущены, лицо серое от напряжения. Увидел Алису с детьми, остановился. В его глазах читалась привычная уже обида, ожидание новой порции упреков. Алиса подошла к нему, не выпуская Тимофея из рук. Маруся не отпускала ее ногу, как маленький теплый котенок. — Макс, я не хочу жить в квартире твоей мамы. Ни на каких условиях. Это не наш дом. Это будет её крепость, а мы, постояльцы на птичьих правах. И каждый раз, когда она будет приходить с проверкой, когда будет указывать, как садить ребёнка на горшок или хранить крупы, когда будет напоминать, что это её стены… Алиса сделала глубокий вдох. — Я буду чувствовать себя нищей родственницей. И ты будешь чувствовать себя сыном, а не хозяином своей жизни. А дети будут расти в атмосфере, где бабушка главнее мамы. Максим хотел что-то сказать, перебить, но Алиса подняла руку. — Подожди. Я понимаю тебя. Понимаю, как ты устал. Как обидно отдавать кучу денег за чужое. Как хочется стабильности, своего угла. Я тоже этого хочу! Отчаянно хочу! — Голос ее дрогнул. — Но не такой ценой. Не ценой нашей свободы, нашего права решать, как нам жить и растить детей. Не ценой того, что я буду каждый день задыхаться от ее контроля, а ты будешь разрываться между мной и мамой, чувствуя себя обязанным. Она подошла ближе, посмотрела ему прямо в глаза. Тимофей потянулся к отцу, залепетал что-то невнятное. — Посмотри на нас, Макс. Вот он, наш дом. Пусть арендованный. Пусть с разбросанными игрушками и пятном от чая на обоях. Но здесь мы — семья. Здесь наши правила. Наш беспорядок. Наше счастье, пусть и вымученное. Она взяла его руку, холодную от улицы, сжала в своей. — Давай не будем сдаваться. Давай искать другой выход. Может, мою однушку попробовать продать? Или я поищу удаленку, что-то совсем простое, пока дети спят? Каждый рубль в копилку. Ипотека… может, не трешка, а что-то меньшее, вторичку подальше…, но наше? Давай хотя бы попробуем. Вместе. Без твоей мамы с ключами и вечным чувством долга. Максим смотрел то на ее глаза, полные решимости и страха одновременно, то на рисунок Маруси, валявшийся на полу — их четверых и их домик. Он видел усталость Алисы, которую не скрыть, но видел и ту стальную жилку, которая всегда удивляла его в этой хрупкой с виду женщине. Он тяжело вздохнул, потянулся к Тимофею. Малыш радостно заулыбался и потянулся к отцу. Максим взял сына на руки, прижал к груди. — А мама… — начал он глухо. — А маме мы скажем «спасибо, но нет», — твердо закончила Алиса. — Вместе. Это наше общее решение. Мы благодарны за предложение, но мы выбрали другой путь. Свой. И если она не поймет… — Алиса пожала плечами, и в этом жесте была вся ее накопленная стойкость. — Значит, нам придется держать дистанцию. Ради нас. Ради детей. Максим долго смотрел на сына, который теребил его воротник мокрыми пальчиками. Потом его взгляд упал на Алису. Что-то в ней изменилось. Не просто упрямство, а… достоинство. Готовность бороться за то, что ей дорого. За их маленькое, хрупкое царство. — «Наше счастье, пусть и вымученное», — тихо повторил он ее слова. В его глазах мелькнуло что-то новое — не обида, а скорее удивление и капля стыда. Он кивнул, почти неуловимо. — Ладно. Попробуем. Он отпустил одну руку и обнял Алису за плечи, притянул к себе. Они стояли втроем — он, она и Тимофей, а Маруся обнимала их ноги. Маленький островок посреди житейской бури. — Прости, что… давил. Я просто… очень устал от этой кабалы аренды. — Я знаю, — Алиса прижалась щекой к его плечу, чувствуя, как комок в горле начинает рассасываться. — Мы устали оба. Но мы выберемся. Своим трудом. Своим путем. За окном сгущались сумерки, зажигались первые огни в окнах напротив. В их съемной квартире пахло детским кремом, печеньем и надеждой. Телефон молчал. Ирина Петровна еще не звонила. И когда позвонит, Алиса знала, что ответит. Вежливо. Твердо. За себя. За свою семью. За право жить в своем углу, пусть и не идеальном, но своем. Потому что свобода пахла не новыми обоями в трёшке свекрови, а смесью детского крема, усталости, любви и упрямой веры в то, что их дом — это там, где они вместе, а не там, где им дарят стены с невидимыми цепями. И пока они держались друг за друга, этот дом был нерушим. И пусть она будет неблагодарной невесткой, но в ловушку свекрови не попадётся!
Автор — «Заметки оптимистки»
Подписаться на канал можно 👉 ЗДЕСЬ
Также можно читать рассказы в моём Телеграм канале 👈
