В тот день он понял, что Дина ему очень нужна. То ли он влюбился, то ли она пробудила в нем утерянные воспоминания детства, то ли пытался таким образом избавиться от тоски по Василисе. Как бы то ни было, нужно было увидеть Дину. А сделать это можно только в одном месте — ведь встретились они там два раза, встретятся и третий.
На кладбище он ходил часто, и предлогов для этого не было нужно. Михаил купил жёлтые розы (любимые цветы первой жены), белые хризантемы (для второй и третьей, они цветами не особо интересовались), лилии для четвертой и ромашки для Василисы. Она не особо любила ромашки, но именно их он подарил ей в день знакомства: увидел ее в парке, уже на инвалидной коляске, красивую в своей безнадежной печали, и купил у бабушки букетик, кроме ромашек, ничего и не было. Василиса тогда вспыхнула, улыбнулась, а мама ее насторожились. Отвела его потом в сторону и спросила — вы что, не видите, что она болеет? Он видел. Но разве это могло стать помехой любви?
Пока он обошел их всех, о Дине не думал. Это было правило — у каждой думать только про нее. Что бы там про него ни говорили, он их всех любил. И по всем безмерно тосковал.
Дину он стал ждать на выходе. И дождался.
Она шла неспешно, словно парила. Заметив его, улыбнулась.
Она больше ничего не сказала. Просто взяла его за руку и повела за собой. Руки у нее были прохладные и влажные, наверное, только что помыла их ледяной водой.
В машине разговор завязался сам собой. Она спрашивала, а он отвечал. Словно прорвало его. Про жен, которых не смог спасти, про то, как лежал в больнице в детстве, про то, как стал врачом.
— Ты, наверное, уже уехала тогда. А я… Плохое что-то у меня произошло. Срыв у меня был. И тогда я решил, что буду врачом. Ты прости, что я сразу не рассказал.
Михаил нервничал, не знал, куда ехать и как ее об этом спросить. Не к себе же ее везти, это будет выглядеть слишком. Но Дина сама сказала:
— Ты где живёшь, далеко? Холодно так, мне бы чайку выпить.
Михаил порадовался, что дома у него чисто и прибрано, ответил:
— Недалеко. И чай найдется.
Чай им пить не пришлось. Губы у нее были тоже холодные, но скоро согрелись.
Утром ее не оказалось рядом. Михаил встал, обошел всю квартиру — ничего. Ни записки, ни какого-то намека на новую встречу. Только незапертая дверь и оброненный лепесток неизвестного цветка, который он ещё в машине заметил на ее пальто.
