Её заметила соседка, тоже старая бабушка.
-Идём в дом, Нюра говорила, что племянница внучатая приедет. Она велела документы тебе отдать на дом, ты наследница, там в сельсовет надо сходить…
— Подождите, подождите, какой дом, какие документы? Где тётя Нюра?
-Так схоронили, почитай три месяца.
Люба заплакала, сама от себя не ожидала что привяжется к незнакомому по сути человек.
-Поплачь, поплачь милая, она, тётка твоя, любила тебя, всё рассказывала про свою Любичку…
В чистой и уютной горнице тикали часы, нарушая тишину, Люба сидела и смотрела на семейный портрет, что стоял на комоде, покрытом белой, ажурной скатертью.
Там молодая совсем тётя Нюра, рядом с ней взрослый мужчина, на коленях у тёти Нюры примостился малыш, в котором Люба едва узнала Игорёчика.
Она потянула ящик комода, сверху лежала тетрадь, с чёрной, клеёнчатой обложкой.
На тетради белый конверт, на котором чётким, каллиграфическим почерком, было выведено два слова, для Любички.
Дорогая моя Любичка, прости девочка, но так получилось, что ближе тебя у меня никого нет.
Спасибо тебе что не бросила полусумасшедшую бабку одну.
Я знаю, что не нужна Игорю, я просто надеялась, что сердце его оттает, но нет.
К стрости тоска так одолела, что не было сил, у всех внуки, дети, а я одна.
Раньше, когда был молодой, он приезжал ко мне, мог Игорёчек, приезжал и детишек привозил, а потом всё, сказал, что больше не приедет.
Раньше я всегда передавала ему передачки, по привычке, а потом мне велели не таскаться, никто брать не будет, мол, начальство ругается, но я всё равно шла, дая, я знаю, как это выглядит…
Сумасшедшая бабка всё носит и носит какому-то несуществующему Игорёчеку передачки…
Я дарю тебе этот домик, пусть будет память обо мне, Игорю он не нужен, а ещё, Любичка, там в нижнем ящике, в коробке, это тебе, на свадьбу с твоим Юрой, добрая ты душа, Люба, а таким тяжело на свете живётся.
Вспоминай меня хоть иногда.
Всем я сказала, что ты моя племянница, уж прости что навязалась в родню.
Конечно, в коробочке лежали деньги, все те, что привозила тёте Нюре Люба от «Игорёчека».
Люба спросила у соседки сообщили ли сыну.
-Он и слушать не хочет, сказал не надо ничего, как вытаскала, вынянчила его Нюра, как дети малые были, так мамкали бегали вместе с женой, а потом видишь ты…не нужна стала. Хорошо хоть ты нашлась, Любичка…
Она же Нюра, с тремя классами образования была, а всю жизнь учительшей проработала в селе детей грамоте учила, письму о как…
Люба всё же постаралась донести до Игоря что тёти Нюры больше нет, но всё оказалось тщетно.
В семье Любы поминают старушку, все думают, что это родственница, тётя Нюра.
-Хорошая она была, моя тётя Нюра, — вспоминает совершенно седая Любичка, -добрая и большой души человек.
С тремя классами образования была, а почерк был, будто каллиграфии училась специально, не то, что нынешние, как курица лапой калякают.
Большой души была тётушка моя, только Любичкой и звала меня.
Доброе утро, мои хорошие.
Вот такой рассказ сегодня, о прозе жизни.
О простых людях, о нас с вами.
Обнимаю вас, шлю лучики своего добра и позитива.
