— Я же тебя предупреждала, что свекровь переедет только через мой труп! — выкрикнула Наталья, швыряя на стол документы из нотариальной конторы.
Её руки дрожали от бешенства. На бумагах красовалась печать и подпись нотариуса, подтверждающие, что квартира, доставшаяся ей от покойной бабушки всего три месяца назад, теперь имеет ещё одного прописанного жильца — Галину Петровну, свекровь.
Наталья смотрела на мужа, который стоял у окна, отвернувшись от неё. Его плечи были напряжены, но он упорно молчал, разглядывая серый февральский пейзаж за окном их — теперь уже не только их — квартиры.
— Антон, ты слышишь меня? — Наталья подошла ближе, заставляя его посмотреть ей в глаза. — Как твоя мать оказалась прописанной в МОЕЙ квартире без моего согласия?
Антон наконец повернулся. На его лице читалась смесь вины и упрямства, которую Наталья научилась узнавать за пять лет брака. Это выражение означало, что он снова выбрал сторону матери.
— Наташ, давай спокойно поговорим, — начал он тем тоном, которым обычно успокаивают разбушевавшихся детей. — Мама продала свою однушку. Ей негде жить. Она же моя мать, я не мог её на улице оставить.
— Продала? — Наталья не верила своим ушам. — Когда она успела продать? И главное — зачем?
Антон отвёл взгляд, и в этот момент Наталья поняла самое страшное — он знал. Знал заранее и молчал.
— Две недели назад, — тихо признался он. — Покупатели дали хорошую цену, мама не могла отказаться. А деньги она вложила в ремонт дачи. Летом будем туда ездить, детей возить…
— Каких детей, Антон? — голос Натальи стал ледяным. — У нас нет детей. И не будет, пока твоя мать командует в нашей жизни каждым шагом!
Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась Галина Петровна собственной персоной. Невысокая, плотная женщина шестидесяти лет с аккуратной причёской и цепким взглядом. Она была одета в домашний халат, что означало — она уже обосновалась здесь как полноправная хозяйка.
— Что за крики? — спросила она, окидывая невестку оценивающим взглядом. — Наташенька, зачем так нервничать? Это вредно для женского здоровья. Особенно если вы с Антошей собираетесь наконец подарить мне внуков.
Наталья сжала кулаки. Эта женщина умела бить по самым больным местам с улыбкой заботливой матери.
— Галина Петровна, — произнесла Наталья максимально спокойно, — эта квартира досталась мне в наследство от бабушки. Это МОЯ собственность. Вы не имели права прописываться здесь без моего согласия.
Свекровь подняла брови с видом искреннего удивления.
— Как это — твоя? Вы же с Антошей муж и жена. Всё общее. К тому же, — она достала из кармана халата сложенную бумагу, — вот доверенность на управление квартирой, которую ты подписала.
Наталья выхватила документ и пробежала глазами. Её подпись. Но она не помнила, чтобы подписывала что-то подобное.
— Я этого не подписывала!
— Ну что ты, деточка, — свекровь покачала головой с сочувствием. — Помнишь, месяц назад Антоша просил тебя подписать документы для страховки? Ты тогда с работы уставшая пришла, даже не читала. А там было несколько бумаг.
Наталья перевела взгляд на мужа. Антон смотрел в пол.
— Ты… ты подсунул мне эту доверенность вместе со страховкой? — её голос дрогнул от предательства.
— Наташ, пойми, мама же не чужой человек, — забормотал Антон. — Она обещала, что это формальность, просто чтобы прописаться…
— Формальность? — Наталья рассмеялась горьким смехом. — По этой доверенности она может распоряжаться квартирой как своей!
— Ну что ты преувеличиваешь, — вмешалась Галина Петровна. — Я же не собираюсь ничего с квартирой делать. Просто буду здесь жить. Помогать вам по хозяйству. Готовить, убирать. Вам же удобно будет!
