– Миша, я могу объяснить…
– Правда? – я встал, всё еще держа записную книжку. – Мне кажется, всё предельно ясно.
Анна заплакала – беззвучно, просто слезы покатились по её щекам.
– Я не хотела, чтобы ты узнал так. Я планировала…
– По-моему, всё предельно ясно, – сказал я, кладя дневник на кровать. – Ты мне изменяла семь месяцев. Забеременела. И решила, что самое правильное – это выдать чужого ребёнка за моего, продолжая при этом встречаться с его настоящим отцом.
– Нет, не так! Я собиралась закончить отношения с Олегом. Ради тебя, ради нашей семьи.
– Наша семья… – я горько усмехнулся. – А она еще существует?
Мы познакомились с Анной пять лет назад на дне рождения общего друга. Она сидела в углу с книгой, пока все танцевали и шумели. Я подошел, чтобы узнать, что она читает. Оказалось – Ремарка, моего любимого автора. Мы проговорили весь вечер, забыв про остальных гостей. Через полгода я сделал ей предложение.
Наша свадьба была скромной – мы оба не любили пышных торжеств. Вместо этого потратили деньги на путешествие по Европе. Две недели абсолютного счастья. На фотографиях с того путешествия мы оба светились от счастья. Я часто смотрел на эти снимки, когда становилось грустно. Теперь я понимал, что больше никогда не смогу смотреть на них без боли.
– Миша, давай поговорим, – её голос вернул меня в реальность. – Я всё объясню.
– А что тут объяснять? – я посмотрел ей прямо в глаза. – Ты спала с другим мужчиной. Забеременела от него. И собиралась выдать его ребенка за моего. Что тут ещё можно объяснить?
Глава 4. Истинные мотивы
Анна осталась ночевать у своей сестры. Мы решили, что нам обоим нужно время всё обдумать. Я провёл ночь без сна, перечитывая её записи, разглядывая наши фото за последние месяцы, пытаясь понять, как я мог ничего не замечать.
Может, я просто не хотел видеть? Были же признаки: её внезапные «деловые ужины», участившиеся поездки к родителям, новая одежда, которую она якобы покупала для работы. А я верил всему, ни секунды не сомневаясь. Доверял ей полностью, как и обещал в день нашей свадьбы.
Я наткнулся на нашу свадебную фотографию, стоящую на комоде. Мы смотрели друг на друга с такой любовью… Казалось, мы сможем преодолеть любые трудности вместе. А потом жизнь проверила нас на прочность – диагноз, невозможность иметь детей. И мы не выдержали этой проверки. Вернее, не выдержала Анна.
– Анна сказала, что вы поговорили, – начал он.
– Да. Спасибо за откровенность, – я сам не верил, что благодарю человека, разрушившего мою семью.
– Хотел бы встретиться лично. Есть некоторые вещи, о которых по телефону не поговоришь.
Договорились встретиться в кафе недалеко от моего офиса. Честно, я сам не понимал, зачем согласился. Наверное, хотел увидеть человека, ради которого Анна готова была перечеркнуть всё, что у нас было.
Я пришел в кафе раньше назначенного времени. Сидел, смотрел в окно, вспоминая, как мы с Анной любили проводить здесь воскресные завтраки. Она всегда заказывала блинчики с кленовым сиропом и капучино. А я – яичницу и черный кофе. У нас были свои маленькие традиции, которые делали нашу жизнь особенной. Или так мне казалось.
Олег оказался высоким блондином с внимательными серыми глазами. Он вежливо поздоровался и сел напротив меня. В жизни он выглядел старше, чем я представлял по голосу. Морщинки в уголках глаз, легкая седина на висках.
– Я понимаю, как вы себя чувствуете, – начал он.
– Сильно сомневаюсь, – ответил я.
– Три года назад моя жена сделала то же самое, – его голос стал тише. – Только мне никто не позвонил. Я узнал, когда нашей дочери было уже два года. ДНК-тест показал, что я не её биологический отец.
Я внимательно посмотрел на него. Это объясняло, почему он решил рассказать мне правду.
– Что случилось потом? – спросил я, хотя не планировал продолжать разговор.
– Мой мир рухнул, – он смотрел в свою чашку кофе. – Я любил эту девочку, считал своей дочерью. А потом внезапно узнал, что она… не моя. Развод был болезненным. Жена не хотела давать мне видеться с дочерью, говорила, что я не имею права, раз мы не связаны кровно. Пришлось через суд добиваться права на встречи.
– Вы все ещё видитесь с ней?
– Да, раз в две недели. Она называет меня папой, хотя знает, что у неё есть «другой папа». Это сложно объяснить ребенку.
– Я бы всё отдал, чтобы кто-то позвонил мне до того, как я привязался к ребенку. До того, как начал считать его своим, – продолжил Олег. – И когда Анна сказала, что беременна… что это мой ребенок, но она собирается выдать его за вашего… я не мог такого допустить. Не хотел, чтобы ещё один человек прошёл через ад, который пережил я сам.
– Она сказала, что собиралась разорвать отношения с вами, – заметил я.
– Она говорила это и раньше. Много раз, – Олег вздохнул. – Каждый раз, когда ей становилось стыдно или страшно, она клялась, что между нами всё кончено. А потом звонила через пару дней.
Я молчал, переваривая информацию. Значит, Анна не собиралась заканчивать отношения с ним. Она планировала продолжать встречаться с Олегом, пока я растил бы их ребенка, не подозревая правды.
– Что вам от меня нужно? – спросил я прямо.
– Да в общем-то ничего, – он покачал головой. – Просто хотел, чтобы вы знали правду. А дальше – решать вам и Анне. Я бы хотел быть рядом со своим ребёнком, видеть, как он растёт. Но если вы решите сохранить брак и растить малыша как своего – я не буду мешать. Главное, чтобы потом, когда он подрастёт, вы не скрывали от него правду.
– Но почему она так поступила? – спросил я, не в силах сдержаться. – У нас же всё было хорошо. По крайней мере, я так думал.
Олег долго молчал, словно решая, говорить мне всю правду или нет.
– Анна очень хотела ребёнка, – наконец произнёс он. – Когда узнала о вашем диагнозе, это её просто раздавило. Она никогда вам не показывала, насколько ей было больно, но внутри у неё что-то надломилось. Когда мы начали общаться, она вовсе не планировала закрутить роман. Ей просто был нужен… ну, как бы это сказать… подходящий генетический материал.
– Что? – я не мог поверить своим ушам.
– В первый же вечер, когда мы выпили немного вина на фуршете после конференции, она спросила, есть ли у меня дети. Я сказал, что у меня дочь от первого брака. По её глазам я понял, что это была какая-то важная информация для неё. Теперь-то я понимаю – она проверяла, могу ли я стать отцом.
Я почувствовал тошноту. Неужели женщина, с которой я прожил два с половиной года, могла так хладнокровно использовать другого человека?
– Но потом всё изменилось, – продолжил Олег. – Мы действительно сблизились. По-настоящему. И когда она узнала о беременности, то рассказала мне всю правду. О том, как всё начиналось, о том, что изначально просто хотела забеременеть.
– И вы её простили? – я не мог скрыть удивления.
– Не сразу, – он слегка улыбнулся. – Но со временем понял её. Желание стать матерью может быть просто всепоглощающим. Оно способно толкнуть человека на такие поступки, которые в другой ситуации показались бы совершенно безумными.
Я вспомнил, как Анна всегда тянулась к детям наших друзей, как с нежностью говорила о будущем материнстве, как радовалась, когда её подруги беременели. Для неё это действительно было важно. Настолько важно, что она готова была на обман.
– Но почему она не поговорила со мной? – спросил я скорее себя, чем Олега. – Мы могли бы найти донора, пройти процедуру ЭКО…
– Это лучше спросить у неё, – ответил Олег. – Думаю, она боялась вас ранить. Или боялась, что вы не согласитесь.
Встреча с Олегом оставила меня в странном состоянии. Я не чувствовал ненависти к нему – скорее, какое-то странное родство. Мы оба были использованы женщиной, которую любили. По-разному, но использованы.
Я не вернулся домой в тот вечер. Снял номер в отеле неподалёку и провёл там почти неделю. Отключил телефон, не отвечал на звонки и сообщения Анны. Мне нужно было побыть одному, разобраться в своих чувствах, решить, что делать дальше.
Вечерами я сидел у окна и смотрел на город. Улицы, дома, люди – всё было таким же, как и раньше. Но мой мир перевернулся. Я думал о нашем браке, о годах, проведенных вместе. Были ли мы по-настоящему счастливы или это тоже была иллюзия?
