— Мама переезжает к нам жить насовсем! — объявил Владимир за ужином, даже не подняв глаз от тарелки. — Я уже всё решил, она приедет через неделю.
Оксана застыла с вилкой на полпути ко рту. Кусок курицы показался ей резиновым, горло сжалось. Она медленно положила вилку на тарелку и посмотрела на мужа. Тот продолжал есть, будто только что сообщил ей прогноз погоды, а не перевернул всю её жизнь одной фразой.
— Что значит «уже решил»? — голос Оксаны дрогнул. — Вова, мы же обсуждали это. У твоей мамы есть своя квартира, прекрасная трёхкомнатная квартира в центре. Зачем ей переезжать к нам?
Владимир наконец поднял взгляд. В его глазах читалось раздражение, словно она задала глупый вопрос.
— Она продаёт квартиру. Ей одной тяжело, понимаешь? Здоровье уже не то, а там три комнаты, высокие потолки, старая планировка. Ей нужна забота.
Оксана почувствовала, как земля уходит из-под ног. Свекровь продаёт квартиру. Квартиру стоимостью в несколько миллионов. И переезжает к ним в их скромную двушку на окраине.
— Погоди, — она попыталась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — А деньги от продажи? Это же огромная сумма. Она могла бы купить себе небольшую квартиру поближе к нам или снимать что-то подходящее.
Владимир отложил вилку и скрестил руки на груди. Эта поза означала, что он готов к обороне.
— Деньги она положит на депозит. Это её пенсионные накопления. А жить будет с нами, мы же семья. Или ты предлагаешь выгнать мою мать на улицу?
«Выгнать на улицу». Любимый приём свекрови — драматизация. Оксана уже слышала эти слова из её уст сотни раз. «Ты хочешь, чтобы я голодала?» — когда Оксана предлагала готовить менее жирную пищу. «Ты хочешь, чтобы я заболела?» — когда просила не открывать все окна зимой. Теперь эту тактику перенял и Владимир.
— Я не предлагаю выгонять. Я предлагаю найти разумное решение, которое устроит всех. У нас маленькая квартира, Вова. Где она будет спать? В гостиной на диване?
— В спальне для гостей.
Оксана вздрогнула. Спальня для гостей. Так Владимир теперь называл комнату, которую они два года обустраивали как детскую. Светло-жёлтые обои с облаками, которые она выбирала часами. Комод, купленный на распродаже, который они вдвоём тащили на пятый этаж, потому что не хватило денег на доставку. Всё это теперь стало просто «спальней для гостей».
— Вова, это должна быть детская. Мы же планировали…
— Планировали, — перебил он. — Но пока детей нет. А мама есть, и ей нужна помощь. Когда появятся дети, что-нибудь придумаем.
Что-нибудь придумаем. Как просто. Как будто свекровь — это временное явление, как грипп. Переболеем и забудем. Но Оксана знала Валентину Павловну достаточно хорошо, чтобы понимать: если она войдёт в эту дверь с чемоданами, выйдет только вперёд ногами.
— А что если я против? — тихо спросила Оксана.
Владимир посмотрел на неё так, будто она сказала что-то неприличное.
— Ты против моей матери? Женщины, которая вырастила меня одна, которая всю жизнь положила на то, чтобы я получил образование? Ты против неё?
И снова манипуляция. Не «против того, чтобы она жила с нами», а «против моей матери». Как будто Оксана покушалась на святое.
— Я не против твоей мамы. Я против того, чтобы мы принимали такие важные решения без обсуждения. Это наш дом, наша семья. Мы должны решать вместе.
— Мы семья, — жёстко сказал Владимир, поднимаясь из-за стола. — Все трое. И мама — часть этой семьи. Если ты этого не понимаешь, то проблема в тебе, а не в ней.
Он вышел из кухни, оставив Оксану одну. Она сидела, глядя на остывающий ужин, и чувствовала, как внутри поднимается паника. Неделя. У неё есть неделя, чтобы что-то придумать. Или смириться.
Следующим утром Оксана проснулась с тяжёлой головой. Владимир уже ушёл на работу, не разбудив её, как обычно, поцелуем. Это был плохой знак. Когда он обижался, он становился холодным и отстранённым. Мог неделями не разговаривать, отвечая односложно и только по делу.
Она заварила себе кофе и села за ноутбук. Нужно было закончить проект для клиента, но мысли возвращались к вчерашнему разговору. Свекровь переезжает. Насовсем. Оксана помнила их первую встречу, пять лет назад. Валентина Павловна тогда мило улыбалась, расспрашивала о семье, о работе, даже подарила милый шарфик. Но уже тогда в её глазах читалось: «Посмотрим, надолго ли ты здесь».
