Чайник засвистел, как всегда — противно и долго. Я даже не сразу поняла, что стою и смотрю на него, будто впервые вижу. Вот уже третий месяц всё какое-то чужое стало. Или это я чужая? Выключила газ, налила кипяток в старую чашку с отбитой ручкой — Серёжа всё собирался новую купить, да так и не собрался…
Кухня пустая. Раньше думала — маленькая она у нас, тесная. А теперь вон какая огромная оказалась. Сижу за столом одна, и места хватает, и ещё остаётся. На стене фотографии висят — свадьба наша, дочки маленькие, внуки… Смотрю на них, а они будто за стеклом, далеко-далеко.
— Серёж, — шепчу в пустоту, — ну что же ты так рано-то…
Молчит дом. Только старые половицы поскрипывают, да ветер в трубе гудит. Сорок два года прожили, каждый уголок тут нашими руками обустроен. Вон та полочка — Серёжа делал, когда Маринка родилась, чтобы бутылочки ставить. А вон те занавески — я сама шила, когда Ленка в школу пошла, она ещё выбирала ткань, с вишенками хотела обязательно.
Встала, прошлась по кухне. Под ногами скрипнула та самая половица возле холодильника — никак не починим, тридцать лет скрипит. Серёжа смеялся: «Это наш домовой разговаривает, Наташ». А я злилась, говорила — почини уже! Теперь бы всё отдала, только бы он опять отшутился, отмахнулся, сказал своё вечное «завтра, Натусь, завтра обязательно».
Присела обратно, обхватила чашку руками. Горячая. Хоть что-то тёплое осталось в этом доме. А может, это я остыла? Как будто вместе с Серёжей и часть меня ушла — та, что умела радоваться утрам, что пекла пироги по воскресеньям, что пела в душе…
За окном уже темнеет. Раньше в это время Серёжа с работы приходил, я котлеты жарила или борщ грела. А теперь и готовить-то незачем — одной много ли надо? Кусок хлеба с чаем, и ладно.
Дом молчит. Тяжело так молчит, будто тоже по хозяину тоскует. Я глажу рукой стол — старый, из массива, ещё свекровь подарила на новоселье. Сколько за ним пересидели, сколько переговорили… И праздники справляли, и поминки… Всё было. А теперь что? Тишина одна осталась, да я — растерянная, никому не нужная старуха.
Слеза скатилась прямо в чашку. Солёный чай получился. Как моя нынешняя жизнь — вроде всё то же, а вкус совсем другой…
Марина приехала в субботу, как всегда — с шумом, гамом, целой процессией. Сначала её джип во двор въехал — новый, блестящий, как ёлочная игрушка. Потом муж её, Валера, выгрузился с важным видом, следом дети выскочили — Димка с планшетом, Анечка с куклой.
— Мам, ну что ж ты не встречаешь? — Марина ещё с порога начала. — Смотри, пирогов напекла, салатов нарезала. Сейчас пообедаем по-человечески!
Я стояла в прихожей, руки к фартуку вытирала — картошку чистила как раз. Обняла внуков, Валере кивнула. Он всё такой же — подтянутый, в дорогом свитере, часы золотые поблёскивают.
За столом Марина всё раскладывала свои контейнеры, командовала:
— Димка, руки помыл? Аня, не трогай пока! Мам, садись, садись, чего стоишь?
Села. Смотрю, как она хлопочет — вся в движении, вся деловая. В свои сорок два выглядит моложе, чем я в её годы выглядела. Фитнес, косметологи, правильное питание — всё как она любит, по полочкам.
— Мам, — начала она, когда все расселись, — мы тут с Валерой думали… Дом-то большой у тебя, одной тяжело. Может, продать? Сейчас цены хорошие на загородную недвижимость.
Ложка из рук чуть не выпала.
— Ну а что тут такого? — Валера включился, салат жуя. — Рационально же. Купите квартирку поменьше, однокомнатную. Или к нам переедете — у нас места хватает. А остальные деньги — на депозит, проценты капать будут.
— Точно! И нам бы помогла — Димку в частную школу перевести хотим, дорого очень. И вообще, мам, ну что ты тут одна куковать будешь? Дом старый, ремонт нужен, участок запущенный…
— Не запущенный, — тихо возразила я. — Огород в порядке, яблони плодоносят…
— Ой, мам, какой огород? — Марина отмахнулась. — Тебе это всё уже не по силам. Давай по-умному решим. Продаём — и все в выигрыше!
Димка в планшет уткнулся, Анечка куклу под столом переодевает. Им неинтересно. А мне? Мне будто землю из-под ног выбивают.
— Я подумаю, — выдавила из себя.
— Да что тут думать? — Валера важно заявил. — Математика простая. Содержание дома — это расходы. Квартира — экономия. Плюс капитал высвобождаем. Я могу риелтора своего порекомендовать, он быстро всё оформит.
Марина мне руку на плечо положила:
— Мам, мы же о тебе заботимся. Понимаю, тяжело, столько лет тут прожила. Но надо вперёд смотреть, а не назад.
Вперёд… А что там, впереди? Чужая квартира с пластиковыми окнами? Или комната в их доме, где я буду тихонько сидеть, чтобы не мешать?
Промолчала. Кивнула. Они ещё час сидели, планы строили — какую квартиру искать, как деньги распределить. А я сидела и думала: Серёжа бы ни за что не согласился. Он этот дом своими руками обустраивал, каждую досочку знал…
Но Серёжи больше нет. А я… я теперь одна должна решать. Только вот как, если даже думать страшно?
Елена ворвалась как ураган — даже не позвонила заранее, просто приехала в воскресенье с утра. Я ещё в халате была, чай пила.
— Мам! — с порога заорала. — Это правда, что Маринка тебя уговаривает дом продать?!
— Димка вчера проболтался по телефону! Говорит, скоро у бабушки не будет большого дома, только квартира! Мам, ты что, с ума сошла?
Села напротив меня, глаза горят. Младшая моя, тридцать восемь ей, а всё как девчонка — эмоции через край.
— Как успокоиться?! Она же тебя ограбить хочет! Дом продать, деньги прикарманить!
— Никто меня не грабит, — устало ответила я. — Марина предложила… рациональное решение.
— Рациональное?! — Лена вскочила, по кухне заметалась. — Мам, да она же всегда такая! Помнишь, как папину машину продать хотела, когда он только заболел? Говорила — всё равно не ездит, зачем держать? А папа потом выздоровел, и что? Машины-то нет!
Вспомнила. Серёжа тогда расстроился сильно, любил свою «Волгу», сам перебирал её…
Дверь хлопнула — Марина приехала. Видимо, соседи ей позвонили, сообщили, что Ленка примчалась.
— А, явилась! — Марина с порога начала. — Опять истерику устраиваешь?
