Там лежала ещё одна папка. В ней были выписки из банка, копии договоров, переписка. Я начала просматривать документы и почувствовала, как земля уходит из-под ног.
Галина Петровна пять лет назад взяла крупный кредит под залог этой самой квартиры. Кредит был почти выплачен, оставалось несколько платежей. Но самое шокирующее было в переписке. Галина убеждала отца продать квартиру, чтобы она могла «инвестировать» деньги. В одном из писем она прямо написала: «Виктор женится на этой девушке, и нам нужны будут деньги, чтобы помочь им с жильём. Вы же не хотите, чтобы ваш внук жил в съёмной квартире?»
Это письмо было датировано за месяц до нашей свадьбы. Галина планировала всё заранее. Она хотела продать квартиру деда, чтобы купить жильё для нас, где она могла бы контролировать нашу жизнь.
— Боже мой, — выдохнул Виктор, читая документы. — Она говорила, что дед сам хотел продать квартиру. Что он уже не справляется с такой большой площадью.
В папке было ещё одно письмо, от деда к Галине: «Я никогда не продам квартиру. Это память о твоей матери. И прекрати манипулировать Виктором. Если ты не изменишься, я приму меры».
Теперь стало понятно, какие меры он принял.
Мы сидели в тишине, переваривая прочитанное. Вся картина последних лет складывалась в чудовищную мозаику. Постоянные намёки Галины, что нам нужно переехать поближе к ней. Её «случайные» визиты в самые неподходящие моменты. Её «советы» по поводу моей работы, моих друзей, моей семьи.
— Она всегда это делала, — тихо сказал Виктор. — Я просто… привык. Думал, это нормально. Что все матери такие.
— Твой дед хотел защитить нас обоих. От неё.
Следующие дни были самыми трудными в нашей жизни. Виктор впервые начал видеть манипуляции матери. Это было больно — осознавать, что человек, который должен любить тебя безусловно, использует эту любовь как оружие.
Галина Петровна, узнав, что мы были в квартире, пришла в ярость. Она приехала к нам с целым списком обвинений. Я специально оставила диктофон включённым.
— Эта квартира принадлежит семье! — кричала она. — Ты, — она ткнула в меня пальцем, — ты втёрлась в доверие к старику! Наверное, приходила к нему тайком!
— Мам, прекрати, — попытался вмешаться Виктор.
— Ты ещё защищаешь её? Она украла твоё наследство!
— Она ничего не крала. Дед сам так решил. И я знаю почему.
Галина Петровна замерла.
— Я знаю про кредит под залог квартиры. Про твои планы её продать. Про всё, мам.
Её лицо побелело, потом покраснело.
— Это всё ради тебя было! Чтобы у тебя было жильё!
— Чтобы ты могла контролировать мою жизнь, — отрезал Виктор.
Повисла тишина. Галина Петровна смотрела на сына, как на предателя.
— Она настроила тебя против меня, — прошипела свекровь. — Эта… охотница за приданым!
— Уходи, мам. Просто уйди.
Его голос был усталым. Галина Петровна выпрямилась, подняла подбородок.
— Ты пожалеешь об этом. Когда она покажет своё истинное лицо, не приходи ко мне плакаться.
Она ушла, и мы остались вдвоём. Виктор обнял меня, и я почувствовала, как он дрожит.
— Прости меня. Я должен был защищать тебя от неё с самого начала.
