Нотариус протянул мне документы, и я увидела, как побелели костяшки пальцев моей свекрови, сжавшей подлокотники кресла.
— Завещание вашего отца очень конкретное, — продолжал седовласый мужчина, обращаясь к моему мужу Виктору. — Квартира на Тверской переходит к вашей супруге Марине. Это его воля.
Тишина в кабинете стала такой плотной, что казалось, можно было услышать, как бьются наши сердца. Я сидела, не веря своим ушам. Дедушка Виктора, которого я видела всего несколько раз в жизни, оставил мне трёхкомнатную квартиру в центре Москвы. Мне, а не своему единственному внуку. И уж точно не своей дочери — моей свекрови Галине Петровне.
Виктор первым нарушил молчание.
— Папа, наверное, ошибся. Он хотел оставить квартиру мне, а записал на Марину для удобства оформления.
Нотариус покачал головой.
— Нет никакой ошибки. Ваш отец приходил ко мне трижды. Он очень чётко объяснил свою волю. Квартира переходит Марине Андреевне без каких-либо обременений.
Галина Петровна наконец обрела голос. Её слова прозвучали тихо, но в них было столько яда, что мне стало не по себе.
— Интересно, чем же ты так очаровала старика? Он тебя почти не знал.
Я хотела ответить, что сама в шоке, но Виктор опередил меня.
— Мам, не начинай. Папа принял решение, и мы должны его уважать.
Но я видела, как напряглась его челюсть. Он тоже был ошарашен. Мы женаты четыре года, и за это время я встречалась с его дедом от силы пять раз. Милый старик, всегда был со мной приветлив, но чтобы оставить такое наследство…
Когда мы вышли из нотариальной конторы, Галина Петровна даже не попрощалась. Села в свою машину и уехала, оставив нас стоять на тротуаре. Виктор молчал всю дорогу домой. Я чувствовала, как между нами растёт невидимая стена.
Дома он наконец заговорил.
— Марин, может, оформим квартиру на меня? Всё-таки это семейное наследство.
Я посмотрела на него с удивлением.
— Но твой дед хотел, чтобы она досталась мне. Должна быть причина.
— Какая причина? Он просто… не знаю. Может, у него была деменция в последние месяцы.
Эти слова кольнули меня. Старик был в здравом уме до последнего дня, нотариус это подтвердил. Но я не стала спорить. Виктор был расстроен, и я это понимала.
— Давай подумаем об этом позже, — мягко сказала я.
Но «позже» превратилось в ад.
На следующий день Галина Петровна появилась у нас рано утром. Виктор уже ушёл на работу, и я открыла дверь, ещё не подозревая, что меня ждёт.
— Нам нужно поговорить, — сказала она, проходя мимо меня в гостиную.
Я налила чай, надеясь на спокойный разговор. Напрасно.
— Ты понимаешь, что эта квартира должна принадлежать Виктору? — начала она без предисловий.
— Галина Петровна, я не просила этого наследства. Дедушка сам так решил.
— Дедушка! — она фыркнула. — Ты называешь его дедушкой, как будто вы были близки. Что ты ему наговорила? Как заставила переписать завещание?
Я почувствовала, как во мне поднимается возмущение.
— Я ничего ему не говорила! Мы почти не общались!
— Вот именно! Почти не общались, а он оставляет тебе квартиру стоимостью в двадцать миллионов. Не находишь это странным?
