Свекровь прикрыла глаза, но уголки губ подрагивали от довольной улыбки. Она знала, что сын её защитит.
Мила закрыла дверь спальни и села на край кровати. Долго сидела в темноте, слушая, как в соседней комнате мать и сын шепчутся.
И вдруг в голове прозвучало её собственное решение: «Я это так не оставлю».
Эта ночь стала переломной. Мила впервые за долгое время почувствовала себя не загнанной жертвой, а человеком, который готов драться за свою жизнь.
Она выключила телефон, чтобы не слышать ни звонков, ни упрёков. А утром встала и собрала папку документов. Пусть попробуют доказать обратное.
— Ты решила всех нас позорить? — голос Константина дрожал, но не от злости, а от какой-то липкой, мерзкой обиды. Он стоял у двери, будто собирался уйти, но никак не решался. — Позорить? — Мила резко повернулась к нему. — Это я позорю? Это я подделываю документы на собственную квартиру?
Галина Михайловна сидела на диване, как царица. В руках у неё был её вечный носовой платок, она время от времени прикладывала его к глазам, хотя ни одной слезы там не было.
— Ты думаешь только о себе, — проговорила она глухим голосом, с нажимом на каждое слово. — Я ведь мать. Родила, вырастила. Мне теперь негде жить. А у тебя, смотри, какой уют. Ты жадная и эгоистичная!
Мила рассмеялась так громко, что сама удивилась этому звуку. Смех был хриплый, надломленный. — Да вы же сами всё придумали! Какое «негде жить»? У вас двухкомнатная квартира на Лесной стоит пустая, только потому что там ремонт делать надо. А вы сюда притащились — в готовый дом.
Константин шагнул ближе: — Ты могла бы хоть раз проявить сочувствие! У мамы сердце болит!
— Материнское сердце болит? — Мила повторила слова, будто пробуя их на вкус. — А у меня, значит, железное? Мне можно топтаться по нервам, можно врать, можно из меня врага делать?
Три дня подряд Мила ходила к юристам. Она показывала им документы, слушала комментарии и поняла: свекровь с сыном пытались провернуть схему с фиктивным договором дарения. Юрист, молодой парень в очках, только покачал головой:
— У вас железная позиция. Главное — не подписывать ничего и хранить оригиналы у себя. А лучше — отнести копии нотариусу.
Мила кивнула. На душе стало чуть легче, но впереди её ждал дом — с этой женщиной и её безвольным сыном.
