— Ты «тянул»? — Евгения усмехнулась. — Тянул мамину квартиру в залог, кредиты в три банка, бизнес, который рухнул через полгода… Ты тянул, Андрей. Только не нас — а вниз.
Он дернулся, будто хотел ударить, но остановился. Вместо этого схватил её за руку, сжал так, что пальцы побелели.
— Ты обязана мне помочь, Женя. Обязана! Мы семья!
— Я тебе ничего не должна, — выдохнула она, вырывая руку. — Я тебе не банк, не страховка и не спасательный круг.
— Деньги мне отдай. Иначе…
— Иначе что? — она прищурилась. — На маму наорёшь? На соседа? Или на меня руку поднимешь? Давай, попробуй.
Он отвернулся. Лицо его исказилось, но не от злости — от отчаяния. И тут зазвонил домофон. Андрей сорвался к трубке.
— Ма-а-ам! — сказал он в трубку. — Заходи, дверь открыта!
Евгения похолодела. Только не это.
Через минуту в квартиру вошла Валентина Петровна — его мать. Маленькая женщина лет шестидесяти пяти, с сеткой на голове и хозяйственной сумкой, вечно пахнущая таблетками и пельменями.
— Господи, что тут у вас? — она оглядела коридор с чемоданом и всплеснула руками. — Опять скандал?
— Мама, — Андрей кинулся к ней, — представляешь, она от меня деньги прячет! Накопила, понимаешь? А я тут…
Валентина Петровна уставилась на Евгению, как прокурор.
Евгения сжала губы. Хотелось сказать: «Да, правда, потому что ваш сын транжира и игрок». Но язык не повернулся.
— У меня есть сбережения, — тихо сказала она. — На всякий случай.
— На всякий случай? — голос свекрови дрогнул. — А наш случай — не случай? Ты знаешь, что у нас квартира в залоге? Ты хочешь, чтобы нас выгнали на улицу?
Евгения посмотрела на неё внимательно. На эти усталые глаза, полные страха. Сердце сжалось. Вот он, настоящий заложник. Не Андрей, который сам влез, а его мать, которая теперь могла лишиться единственного жилья.
— Я не хочу вам зла, — сказала Евгения. — Но я не обязана платить за чужие ошибки.
— Как не обязана? — Валентина Петровна подняла брови. — Ты жена! Жена должна поддерживать мужа!
— Жена должна, жена обязана… — Евгения устало усмехнулась. — А муж что-то должен? Или он только идеи должен?
— Ты специально! Ты хочешь разрушить семью!
— Семью разрушаешь ты, Андрей, — резко ответила она. — Когда берёшь кредиты, когда врёшь, когда орёшь. Не я.
Валентина Петровна закрыла лицо руками:
— Господи, за что мне всё это…
Евгения вдруг почувствовала странное облегчение. Как будто внутри щёлкнуло. Она поняла: всё, выбора больше нет.
