— Приготовилась, — Зинаида Петровна поставила чашку на стол. — К матери мужа надо готовиться, значит. Понятно.
Она встала, оправила юбку.
— Ладно, не буду мешать. Пирожки оставляю, Максиму передашь. А Артёмушке — как там твой врач разрешит.
Вика тоже поднялась, чувствуя вину и облегчение одновременно.
— Зинаида Петровна, не обижайтесь. Я правда просто не ожидала.
Свекровь прошла в прихожую, надела пальто. Движения резкие, губы поджаты.
— Я не обижаюсь. Просто вижу, что лишняя.
— Ладно, Вика. Передавай Максиму привет. И Артёмушку поцелуй от бабушки.
Дверь закрылась. Вика осталась стоять в прихожей, слушая, как за стеной скрипит лифт. Потом вернулась на кухню, посмотрела на контейнер с пирожками.
Достала телефон, написала Максиму: «Твоя мама приходила. Пирожки принесла».
Ответ пришёл через минуту: «Окей. Вечером поговорим».
Вика убрала контейнер в холодильник, вымыла чашки. Села обратно за ноутбук, открыла документ с отчётом. Буквы расплывались перед глазами.
Она вспомнила слова свекрови — «лишняя», «мешаю». И поняла, что теперь будет чувствовать себя виноватой. Хотя ничего плохого не сделала. Просто хотела закончить работу и забрать сына.
Через полчаса Вика оделась и вышла из квартиры. На лестничной площадке у мусоропровода стояла соседка, тётя Валя, в стареньком спортивном костюме.
— Викуль, привет, — она улыбнулась. — За Артёмом идёшь?
Тётя Валя помолчала, потом осторожно спросила:
— Зинаида Петровна приходила? Я в глазок видела.
— Приходила. Пирожки принесла.
— Ну и как? Опять что-то… — соседка не договорила, но вопрос висел в воздухе.
— Да нет, всё нормально. Просто пирожки.
Тётя Валя посмотрела на неё внимательно, явно не веря, но спорить не стала.
— Ладно. Передавай Артёмушке привет. Хороший мальчик у вас.
Вика спустилась по лестнице — лифт по привычке не стала ждать. На улице было сыро, снег почти растаял, остались только грязные кучи вдоль дорожек. Детская площадка пустовала — слишком рано ещё, малышей не выпускают в такую слякоть.
Она шла к садику и думала — почему после визита свекрови всегда остаётся это чувство? Будто она сделала что-то не так. Будто должна оправдываться.
В садике Артём выбежал к ней с рисунком — синий дом, красная крыша, три человечка у забора.
— Мам, смотри! Это мы!
— Красиво, зайчик. Пойдём домой?
— Пойдём. А что на ужин?
— Макароны с сыром. Любишь же.
Артём кивнул, сунул тёплую ладошку в её руку. Они шли по мокрому асфальту, и Вика старалась не думать про пирожки, про обиженный голос свекрови, про чувство вины, которое не отпускало.
Дома она разогрела макароны, усадила сына за стол. Артём ел молча, размазывая сыр по тарелке вилкой.
— Мам, а баба Зина приходила?
Вика замерла у плиты.
— Пирожки пахнут. Она всегда пирожки приносит.
Артём отложил вилку, посмотрел на маму серьёзными глазами.
— Нет, зайка. Помнишь, доктор сказала — пока нельзя жирное.
Он кивнул и снова принялся за макароны. Вика налила себе чай, села напротив. В квартире было тихо, только тиканье часов на стене.
Ключ в замке щёлкнул ровно в семь. Максим вошёл, снял куртку, поцеловал Артёма в макушку.
— Привет, чемпион. Как дела?
— Хорошо. Мы рисовали.
— Молодец, — Максим прошёл на кухню, обнял Вику за плечи. — Как день?
— Нормально. Работала.
Он сел за стол, Вика поставила перед ним тарелку с макаронами.
— Мама приходила? — спросил он между делом, посыпая сыр.
— Да. Пирожки принесла.
— Ну и хорошо. Она же одна сидит, скучает.
Вика промолчала, доела свой ужин. Максим не заметил её молчания — листал телефон, что-то читал.
— Слушай, а в субботу давай на дачу съездим? Участок проверить надо.
— Мама, кстати, спрашивала — можно ли с нами. Я сказал, что уточню.
— Макс, давай в этот раз втроём? Мы давно никуда вместе не ездили.
Он поднял глаза от телефона.
— Ну, она просто хотела помочь. Там наверняка всё заросло.
Максим пожал плечами.
— Ладно. Тогда скажу, что в следующий раз.
Он вернулся к телефону. Артём допил компот и пошёл в комнату — играть с машинками. Вика осталась сидеть на кухне, глядя на холодильник, где лежал контейнер с пирожками.
Она не знала, как объяснить мужу, что дело не в даче. Дело в том, что каждый визит свекрови — это проверка. Замечания, советы, обиды. И чувство, что она всегда делает что-то не так.
Максим встал, потянулся.
— Я в душ. Артёма уложишь?
Когда он ушёл, Вика достала телефон и написала подруге Оксане: «Окс, как у тебя дела со свекровью?»
Ответ пришёл почти сразу: «Нормально. А что?»
«Да так. Просто устала».
«Понимаю. Давай завтра созвонимся?»
Вика убрала телефон, пошла укладывать сына. Артём уже лежал в кровати с любимым мишкой.
— Мам, а баба Зина завтра придёт?
— Не знаю, зайка. Почему ты спрашиваешь?
Он помолчал, теребя ухо медведя.
— Просто когда она приходит, ты грустная потом.
Вика присела на край кровати, погладила сына по голове.
— Я не грустная. Просто немножко устала.
— А я не хочу, чтобы ты уставала.
Она поцеловала его в лоб, укрыла одеялом.
— Спи, солнышко. Завтра новый день.
Артём закрыл глаза. Вика выключила свет и вышла из комнаты. В коридоре остановилась, прислонилась к стене.
Четыре года. Артёму четыре года, а она уже чувствует себя загнанной в угол. Визиты становятся чаще — раньше раз в две недели, потом раз в неделю. Теперь дважды. Скоро будет каждый день.
