— Давай я тебя отвезу хотя бы.
— Не надо, — она уже доставала ключи от своей машины. — Вы же собирались к твоей маме. Не меняйте планы.
Через пятнадцать минут Елена уже парковалась у приемного отделения. Внутри голова работала четко, механически, перебирая варианты: что нужно сделать, кого предупредить, какие документы собрать. Это помогало не думать о главном — что с отцом.
Молодой врач в ординаторской говорил спокойно, без эмоций. На планшете светилась темная картинка мозга с яркими красными пятнами.
— Видите эту область? — он указал на экран. — Произошло нарушение кровоснабжения. Правая сторона парализована. Речь нарушена. Потребуется длительная реабилитация.
— Он… поправится? — единственный вопрос, который имел значение.
— Частично восстановление возможно. Но нужен постоянный уход и занятия. В больнице он пробудет две-три недели, потом либо реабилитационный центр, либо домашний уход.
— Я заберу его домой, — сказала Елена, не задумываясь.
Врач поднял глаза, впервые посмотрев на нее по-настоящему.
— Вы представляете, что это такое — домашний уход за постинсультным пациентом?
— Нет, — честно ответила она. — Но я узнаю. И справлюсь.
Когда ей наконец разрешили войти в палату, Елена замерла у двери. Отец лежал неподвижно, одна сторона лица казалась застывшей маской. Правая рука безжизненно покоилась поверх одеяла. Михаил Николаевич всегда был сильным, крепким мужчиной. Даже в шестьдесят пять он сам менял колеса на машине и таскал мешки с цементом для своих вечных строительных проектов.
А теперь он смотрел на нее одним живым глазом, и в этом взгляде читался ужас понимания своего состояния.
— Папа, — она осторожно присела на край постели, взяла его руку в свои. — Всё будет хорошо. Я рядом.
Отец попытался что-то сказать, но с губ сорвался только невнятный звук. Его левая рука дрогнула, пальцы сжались вокруг ее ладони.
— Не надо говорить, папа. Отдыхай, — Елена осторожно погладила его по плечу. — Я всё организую.
По дороге домой она позвонила Виктору. Тот ответил не сразу.
— Как он? — голос звучал приглушенно, на фоне слышался женский смех.
— Тяжелый инсульт. Правая сторона парализована. Я забираю его к нам, когда выпишут.
— Может, лучше в специализированный центр? Наверняка есть какие-то пансионаты…
— Виктор, это мой отец.
— Я понимаю, но ты представляешь, что это такое? Уход за парализованным? Полностью беспомощным человеком?
— Представляю, — хотя на самом деле она только начинала осознавать масштаб перемен. — Мы справимся.
— Мы, — эхом отозвался Виктор. — Ладно, приезжай, поговорим дома.
Машу она застала уже в пижаме, с мокрыми после ванны волосами. Девочка бросилась ей навстречу.
