— Вера, мы с рынка едем, решили к тебе заскочить на минутку, — голос матери по телефону звучал буднично, но Вера уже знала, чем закончится этот «случайный» визит.
Не прошло и получаса, как они сидели на кухне. Мать, сестра и незнакомый мужчина с цепким оценивающим взглядом. Разговор, начавшийся с дежурных вопросов о работе, неуклонно скатывался к наболевшей теме.
— Смотрю, у тебя всё хорошо, просторно, — Зинаида Петровна обвела взглядом кухню. — А вот молодым жить негде. У Аллы комнатка крохотная, даже повернуться негде. Да, Аллочка?
Сестра кивнула, не поднимая глаз от чашки. Вера заметила, как напряглись её плечи.
— У меня целыми днями работа, мам, — Вера машинально коснулась часов на запястье, которые отец подарил ей на последний день рождения. — Я бываю дома только вечером и в выходные.
— Вот и я о том же, — мать продолжала, будто не услышав. — Такая большая квартира для одного человека. А ведь у тебя еще и своя есть, в ипотеке. Особенно обидно, когда у твоей сестры своего угла нет.
Вера бросила быстрый взгляд на Аллу. Её сводная сестра — дочь матери от первого брака, давно распавшегося — выглядела измученной и неловко избегала прямого взгляда.
— Мы с Аллочкой подумали, — продолжила Зинаида Петровна, — может, ты бы могла как-то помочь сестре? Ведь вы же родная кровь.
— Помочь с чем конкретно? — осторожно спросила Вера, хотя уже догадывалась, к чему клонит мать.
Мужчина, сидевший рядом с Аллой, выпрямился. Крепкий, с коротко стриженными волосами, он до этого молча наблюдал за разговором.
— Мы планируем с Аллой свадьбу, — вмешался Михаил, жених сестры. — А жить негде. Снимать — деньги на ветер.
— И что вы предлагаете? — спросила Вера, чувствуя, как напрягаются все мышцы.
Зинаида Петровна обменялась взглядами с Михаилом.
— Несправедливо, что у тебя уже две квартиры, а у твоей сестры — ни одной, — сказала она с горечью, размешивая чай с таким ожесточением, будто в чашке тонули все её обиды.
Вера глубоко вдохнула. Вот и началось.
— Мам, мы уже обсуждали это, — Вера ответила, стараясь сохранять спокойствие. — Папа сам оформил дарственную. Это было его решение.
— Решение! — Зинаида Петровна поставила чашку так резко, что чай выплеснулся на скатерть. — Алла — такая же его дочь. Пусть и от другого брака. Ты же видишь, как ей тяжело. С её зарплатой администратора она никогда не купит собственное жильё.
За окном трёхкомнатной квартиры на Лесной улице моросил осенний дождь. Восемь месяцев прошло, а Вера всё ещё не могла поверить, что отца больше нет.
— Папа жил здесь всю жизнь, — тихо сказала она, обводя взглядом знакомую до боли кухню с потёртым деревянным столом и старым буфетом, где хранился семейный сервиз. — Это квартира его родителей. И последние пять лет я жила с ним, ухаживала, когда он болел. А своё жильё я купила сама, в ипотеку. Мне никто не дарил вторую квартиру.
Алла наконец подняла глаза.
— Я тоже его навещала, — её голос был едва слышен. — Просто не могла часто — работа, сама понимаешь.
— Два раза за последний год, — Вера покачала головой. — Два раза, Алла. Когда ему становилось всё хуже.
— Вера, не смей! — повысила голос Зинаида Петровна. — Он давно перестал быть мужем мне, но всегда относился к Алле хорошо. У неё свои обстоятельства. К тому же, это всё равно не оправдывает такой… такой несправедливости. Твой долг перед памятью отца — исправить его ошибку.
— Ошибку? — Вера почувствовала, как внутри что-то сжимается. — То есть его воля — это ошибка?
— Он не должен был лишать Аллу наследства, — отрезала Зинаида Петровна. — Это неправильно, и ты это знаешь. Я предлагаю тебе исправить эту несправедливость. Переоформить квартиру на сестру.
— Или хотя бы продать и разделить деньги, — добавил Михаил. — Мы бы тогда смогли взять ипотеку. Начать нормальную жизнь.
Вера ощутила, как дрожат руки. Она сжала их в замок, чтобы не выдать волнения.
— Я не буду продавать или переоформлять папину квартиру, — сказала она тихо, но твёрдо. — Это было его решение — оставить её мне. И я буду уважать его волю.
Зинаида Петровна побагровела.
— Что ж, я вижу, ты выбрала формальности вместо совести. Хороший юрист из тебя вышел! — она повернулась к Алле. — Видишь, сестра тебя в грош не ставит. Как и твой отец.
— Не впутывай папу, — голос Веры дрогнул. — Он любил нас обеих по-своему.
— По-своему? — мать горько рассмеялась. — Это называется — обделить родную дочь? А ты теперь покрываешь его несправедливость! Думаешь, он бы одобрил, что родная сестра ютится в съёмной комнате, а ты сидишь в трёхкомнатной квартире одна?
