Анжела знала куда бить – самое больное место для Люды.
Она и без подсказок свекрови понимала, что часики тикают.
Им с Иваном было за тридцать, а шансов на появление малыша с каждым годом становилось всё меньше.
— Малыш, ты опять не поедешь к отцу и Анжеле? – Иван надевал свитер перед зеркалом в прихожей. – А мы с батей сегодня хотели баньку истопить.
— Ты же знаешь, больше я туда ни ногой! Не хочу видеть эту бестактную женщину. Невоспитанная хамка, ей неведомы границы приличий. – перед глазами Людмилы всплыл образ второй супруги свёкра. – И тебе там делать нечего. Пусть Николай Николаевич сам к нам приезжает, только без своей зазнобы.
— Ты же знаешь, отец не любит по гостям ходить.
— Иван, почему ты себя так ведёшь?
— Как так?
— Словно ничего не было. После слов этой женщины, в чём я сомневаюсь, ты бы тоже забыл дорогу в дом, где она поселилась на правах хозяйки.
— Люда, не преувеличивай, ну с кем не бывает?! Перебрала немного, наговорила лишнего.
— Лишнего наговорила?! Да она, можно сказать, нам в трусы залезла. Какое ей дело до того, что мы пока не хотим заводить детей? Какое право она имеет лезть к нам с советами и просить внуков? Обхохочешься! Внуков ей подавай! Она нам кто?
— Не заводись, дорогая!
— Она всего лишь твоя мачеха, а ведёт себя как...
— Хорошо, я понял, скажу, что у тебя голова разболелась.
***
Два года назад не стало матери Ивана. Николай очень горевал по супруге, казалось, что его жизнь остановилась с её уходом.
Люда и Ваня беспокоились о состоянии отца и каждый день на протяжении шести месяцев, а потом чуть реже навещали его по вечерам после работы.
И как говорится, ничего не предвещало...
Иван с женой слетали на отдых, не было их две недели. Вернулись и первым делом к Николаю, а у него гостья.
— Ваня, Люда, не вижу смысла скрывать от вас... Не обижайся на меня сынок, – отец виновато похлопал сына по плечу, — но Анжела не просто знакомая. Мы подали заявление загс!
Приплыли! И когда мог успеть Николай так сблизиться с говорливой Анжелой, о существовании которой не подозревали ни невестка, ни сын. Откуда она взялась на их голову?
Молодые не стали препятствовать счастью отца, но напыщенная дама им не понравилась, особенно Людмиле.
***
Людмила кожей чувствовала напряжение, возникшее за столом. (продолжение в статье)
– Спасибо, – удивленная Татьяна взяла букет пионов из рук Антона, – не ожидала…
– Почему? Цветы на свидании – это же само собой разумеющееся, – снисходительно сказал тот.
– Просто… Я говорила, что люблю хризантемы…
– Мама сказала, что пионы приносят счастье…
– Ах, мама… Тогда – конечно, – Татьяна улыбнулась, – маму надо слушаться.
– Не вижу ничего смешного, – нахмурился Антон.
– Разве я смеюсь?
– Твоя улыбка отдает сарказмом….
– Ну что ты, милый, тебе показалось. Просто это так трогательно, когда тридцатилетний мужчина ссылается на маму…
– Мама – это святое.
– Разумеется, – согласилась Татьяна, чтобы не продолжать разговор…
***
Они познакомились совсем недавно. Несколько раз встретились, погуляли по городу. Много разговаривали.
Антон – преподаватель информатики, – оказался довольно приятным собеседником. Он много знал, мог говорить на любые темы, тактично вел диалог. Никогда не перебивал. Особенно Татьяне нравилось его умение слушать.
В такие моменты Антон превращался в само внимание: смотрел распахнутыми глазами, слегка, как ребенок, приоткрывал рот, даже подавался вперед всем телом. Как идеальный ученик…
Татьяна обозначила это как уважение к собеседнику, особое к нему отношение…
«Видимо я ему сильно нравлюсь, если он буквально смотрит мне в рот, ловит каждое слово, – думала Татьяна, – другие лишь делают вид, что слушают. А сами только и ждут, чтобы навязать свою точку зрения».
Словом, Антон нравился ей все больше, и больше…
В этот вечер он вдруг спросил, любит ли Татьяна ходить в кино.
– Конечно! – ответила девушка. (продолжение в статье)
– Лен, ну что ты начинаешь? – Виктор устало потёр виски, ставя сумку с продуктами на кухонный стол. – Они просто хотят с нами время провести.
Лена сжала губы, глядя, как муж небрежно скидывает куртку на спинку стула. Её пальцы нервно теребили край кухонного полотенца. В воздухе пахло свежесваренным кофе, но даже этот уютный аромат не мог заглушить её раздражение. За окном шумел осенний дождь, барабаня по подоконнику их небольшой квартиры в спальном районе Екатеринбурга.
– Время провести? – Лена бросила полотенце на столешницу. – Витя, твоя сестра с мужем и детьми заявилась без предупреждения в прошлые выходные. Твой дядя Коля с тётей Светой – позапрошлые. А теперь ещё и твоя мама звонила, хочет на всю следующую неделю приехать! Это не «время провести», это… это оккупация какая-то!
Виктор вздохнул, открывая холодильник. Его широкие плечи сутулились, словно он пытался спрятаться от разговора.
– Они же семья, Лен. Не чужие люди.
– Семья? – Лена повысила голос, но тут же осеклась, заметив, как их десятилетняя дочь Соня приоткрыла дверь своей комнаты и выглянула в коридор. Лена понизила тон. – Семья – это когда уважают друг друга. А твои родственники приезжают, как будто я тут шеф-повар на полную ставку! Знаешь, сколько я в прошлые выходные готовила? Пельмени, борщ, три салата, а потом ещё посуду за всеми мыла!
Виктор достал из холодильника бутылку кефира и сделал глоток прямо из горлышка – привычка, от которой Лена уже устала его отучать.
– Ну, преувеличиваешь ты, – сказал он, вытирая губы тыльной стороной ладони. – Они же не каждый день приезжают.
– Не каждый день? – Лена упёрла руки в бока. – За последний месяц у нас было тихо ровно пять дней. Пять, Витя! Я даже не успеваю постирать, не говоря уже о том, чтобы просто посидеть с тобой и Соней без этой толпы.
Виктор посмотрел на неё, и в его тёмных глазах мелькнула тень вины. Но тут же он отвёл взгляд, словно не хотел углубляться в эту тему.
– Ладно, я поговорю с мамой, – пробормотал он. – Может, она на пару дней только приедет.
Лена покачала головой. Она знала этот тон. «Поговорю» означало, что Виктор скажет что-то невнятное, а его мама, Галина Ивановна, всё равно приедет с чемоданом, полным идей о том, как «правильно» вести хозяйство.
Лена отвернулась к раковине, чтобы скрыть подступающие слёзы. Она любила Виктора. Одиннадцать лет брака, общая дочь, мечты о будущем – всё это было настоящим. Но его огромная семья, которая, казалось, считала их квартиру филиалом общепита, сводила её с ума. Она вспомнила, как в прошлый приезд тётя Света раскритиковала её сырники за «неправильную пышность», а сестра Виктора, Наташа, оставила после себя гору грязной посуды и уехала, даже не поблагодарив.
– Мам, – Соня робко вошла на кухню, держа в руках тетрадь по математике. – Ты поможешь с задачкой?
Лена заставила себя улыбнуться.
– Конечно, солнышко. Пойдём.
Она бросила взгляд на Виктора, который уже уткнулся в телефон. Разговор явно был окончен. Но внутри у Лены всё кипело. Она не хотела быть той, кто вечно ворчит, но и молчать больше не могла.
На следующий день, в пятницу, Лена вернулась с работы позже обычного. Она работала бухгалтером в небольшой строительной фирме, и конец месяца всегда был горячим. Усталая, с ноющей спиной, она мечтала только о горячем душе и чашке чая. Но едва открыв дверь квартиры, она услышала громкий смех и звон посуды.
– Ой, Леночка, ты уже дома! – Галина Ивановна, мать Виктора, выплыла из кухни в своём неизменном цветастом халате. – А мы тут с Наташей и детками решили тебя не дожидаться, ужинать сели!
Лена застыла в прихожей, чувствуя, как усталость сменяется глухим раздражением. На диване в гостиной сидели Наташа с мужем Олегом, их дети – шестилетний Артём и четырёхлетняя Лиза – носились по комнате, раскидывая игрушки Сони. Виктор разливал компот по стаканам, весело переговариваясь с Олегом.
– Мам, ты же говорила, что на следующей неделе приедешь, – выдавила Лена, снимая пальто.
– Да я решила сюрприз сделать! – Галина Ивановна лучезарно улыбнулась. – Витя сказал, что ты не против. А Наташа с семьёй как раз в городе была, вот и заглянули.
Лена посмотрела на мужа. Виктор поймал её взгляд и быстро отвёл глаза, делая вид, что занят разрезанием хлеба.
– Ясно, – тихо сказала Лена, чувствуя, как внутри что-то ломается.
Она прошла на кухню, где уже громоздилась гора грязных тарелок. На столе стояли миски с недоеденным салатом, котлеты, картошка – всё, что она готовила вчера, рассчитывая растянуть на пару дней. Теперь от ужина почти ничего не осталось.
– Лен, садись с нами! – Наташа помахала ей рукой. – Мама такие котлеты нажарила, пальчики оближешь!
– Спасибо, я не голодна, – ответила Лена, стараясь держать голос ровным. – Пойду к Соне, уроки проверить.
В комнате дочери было тихо. Соня сидела за столом, подперев щеку рукой, и смотрела в окно.
– Мам, – она повернулась к Лене. – Почему они опять приехали? Я хотела с тобой мультик посмотреть.
Лена присела рядом, обнимая дочь.
– Я знаю, милая. Я тоже хотела.
Соня уткнулась ей в плечо.
– Они всегда всё едят. И шумят. А Лиза опять мои фломастеры взяла, я видела.
Лена погладила дочь по голове. Её сердце сжималось от жалости к Соне и от злости на саму себя. Почему она позволяет этому продолжаться? Почему не может просто сказать «хватит»?
Вечер тянулся бесконечно. Лена помогала Соне с уроками, потом убирала со стола, пока Галина Ивановна рассказывала, как «в их время» хозяйки всё успевали без посудомоек. Наташа с Олегом обсуждали свои планы на отпуск, а дети носились по квартире, опрокидывая всё на своём пути. Виктор, как всегда, был душой компании – шутил, подливал компот, подкладывал котлеты.
Когда гости наконец разошлись по комнатам – Галина Ивановна заняла гостевую, а Наташа с семьёй устроилась на раскладном диване в гостиной, – Лена с Виктором остались на кухне. Она мыла посуду, он вытирал.
– Лен, ты чего такая хмурая? – спросил он, аккуратно ставя тарелку на полку.
– Хмурая? – Лена повернулась к нему, её голос дрожал от едва сдерживаемого гнева. – Витя, я пришла домой после работы, а тут полный дом людей, которых я не звала. Они едят мою еду, разбрасывают вещи, занимают все комнаты. А ты… ты даже не предупредил!
– Я не знал, что мама приедет, – начал оправдываться Виктор. – Она позвонила утром, сказала, что уже в пути.
– А Наташа? – Лена бросила губку в раковину. – Ты знал, что они приедут?
– Ну… да, – он замялся. – Но они же ненадолго. Завтра уедут.
– Завтра уедут, а послезавтра кто-нибудь ещё приедет! – Лена смахнула со лба выбившуюся прядь. – Я устала, Витя. Устала быть официанткой в собственном доме.
Виктор посмотрел на неё, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на понимание. Но тут же он пожал плечами:
– Они же не со зла, Лен. Просто любят с нами быть.
– А я? – тихо спросила она. – А Соня? Мы тоже имеем право на свой дом, на свою жизнь. Или мы для тебя – просто приложение к твоей семье?
Виктор открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент из гостиной раздался громкий плач Лизы. Наташа тут же закричала:
– Витя, принеси воды, пожалуйста!
Лена посмотрела на мужа, который тут же сорвался с места. Она осталась одна у раковины, сжимая мокрую тарелку так, что побелели костяшки пальцев.
В ту ночь Лена почти не спала. Она лежала рядом с Виктором, слушая его ровное дыхание, и думала о том, как всё изменилось. Когда-то их квартира была их маленьким миром – уютным, тёплым, их. А теперь она чувствовала себя чужой в собственном доме.
Наутро, пока все ещё спали, Лена тихо собрала сумку. Она написала записку: «Витя, я еду к сестре на выходные. Позаботьтесь с Соней о себе. Я вернусь в воскресенье». Она поцеловала спящую дочь в лоб, оставила записку на кухонном столе и вышла из квартиры, тихо прикрыв дверь.
Когда она садилась в такси, её сердце колотилось. Это был не просто отъезд на выходные. Это был её первый шаг к тому, чтобы вернуть себе свою жизнь. Но что ждало её впереди? Сможет ли Виктор понять её? Или их семья так и останется заложником бесконечных гостей?
Лена сидела на диване в гостиной своей сестры Кати, в маленькой квартире на другом конце Екатеринбурга. За окном моросил тот же осенний дождь, что и вчера, но здесь, в тишине, он казался почти уютным. Катя, младшая на три года, поставила перед ней кружку с горячим чаем, пахнущим мятой, и плюхнулась рядом, поджав ноги под себя.
– Ну, рассказывай, – Катя посмотрела на сестру с любопытством. – Что стряслось? Ты сбежала из дома, как будто за тобой маньяк гнался.
Лена невесело усмехнулась, обхватывая кружку ладонями. Тепло керамики немного успокаивало, но внутри всё ещё клокотало. (продолжение в статье)
